Георгий Иванович Гурджиев

Тем, кто хочет изучить, понять и освоить учение Гурджиева, необходимо знать, с чего начинать:
1. Необходимо теоретически ознакомится с идеями четвёртого пути.
2. При помощи практики самовоспоминания убедиться в реальности "бодрственного сна" себя и других людей.
3. В борьбе с привычками и отрицательными эмоциями увидеть множественность своих "Я", свою механичность.
4. На основе практики самонаблюдения увидеть в своей жизни повторение одних и тех же ситуаций и убедиться в том факте, что всё случается, и вы не способны реально влиять на события. Затем понять, что ваше сознание в основном сформировано родителями, средствами массовой информации и окружающими людьми и, что у вас почти нет собственных идей и взглядов, тем более реальной сущностной цели своего существования


Первое документальное описание гурджиевского учения было сделано Петром Демьяновичем Успенским в начале первой мировой войны, когда Гурджиев приехал в Россию. Он выделил и осмыслил новые идеи восточных учений, в числе прочих появлявшихся в изложении Гурджиева, а также адаптировал их к европейскому менталитету, переведя их на язык, понятный Западной психологической культуре.

Книга Успенского "В поисках чудесного" впервые была издана в 1949 году, уже после смерти Успенского, и с благословения самого Гурджиева. На мой взгляд, помимо документальной ценности описания общественных событий в России в момент ее исторического перелома, эта книга наиболее полно представляет Гурджиева не только как философа, но и как Учителя.
Далее представлены выдержки из этой книги, которые не потеряли своей актуальности и в наше смутное время.

Четвертый путь

Для того чтобы понять, что такое нынешний человек, т.е. человек на нынешнем уровне развития, необходимо до некоторой степени представить себе, чем он может быть, т.е. чего может достичь. Только понимая правильное согласование возможностей своего развития, люди перестанут приписывать себе то, чем они в данный момент не обладают и что они, быть может, сумеют приобрести лишь после тяжких усилий и большого труда.

«Согласно одному древнему учению, следы которого можно найти во многих старых и новых системах, человек, достигший полного, возможного на земле развития, человек в полном смысле этого слова, состоит из четырёх тел. Эти четыре тела состоят из особых субстанций, которые, постепенно утоньшаясь, проникают друг в друга и создают четыре независимых организма, находящихся в определённых взаимоотношениях, но в то же время способных действовать самостоятельно.

Гурджиев нарисовал следующую диаграмму:

Первое тело	Второе тело	Третье тело	Четвёртое тело
Плотское тело	Природное тело	Духовное тело	Божественное тело
«Повозка» (тело)	«Конь» (чувства, эмоции)	«Возница» (ум)	«Господин» (Я, сознание, воля)
Физическое тело	Астральное тело	Ментальное тело	Причинное тело

Первое тело — это физическое или «плотское тело» в христианской терминологии; второе тело в христианской терминологии называется «природным телом», третье — «духовным телом»; а четвёртое тело в терминологии эзотерического христианства называется «божественным телом». В теософской терминологии первое тело называется «физическим», второе — «астральным», третье — «ментальным», а четвёртое — «причинным» (т.е. телом, которое содержит в себе причины, своих действий; оно не зависит от внешних причин и является телом воли).

«В терминологии некоторых восточных учений первое тело называется «повозкой» (т. е. просто телом), второе — «конём» (чувства, желания), третье — «возницей» (ум), а четвёртое — «господином» (Я, сознание, воля).

«Такие сравнения и параллели можно найти в большинстве систем и учений, которые признают в человеке нечто большее, нежели физическое тело. Но почти все эти учения, повторяя в более или менее знакомой форме определения и подразделения древней доктрины, забывают или упускают из виду самую важную черту человека, а именно: он не рожден с более тонкими телами, их можно культивировать только искусственно, при условии, что для этого существуют как внешние, так и внутренние благоприятные условия.

«Астральное тело» не является необходимым орудием человека. Это — большая роскошь, которую могут позволить себе лишь немногие. Человек в состоянии хорошо жить и без «астрального тела». Его физическое тело обладает всеми функциями, необходимыми для жизни. Человек без «астрального тела» может даже производить впечатление весьма интеллектуальной или духовной личности, обманывая таким образом не только других, но и самого себя.

«Это, разумеется, в ещё большей степени относится к «ментальному» и к четвёртому телам. Обычный человек не обладает этими телами и не имеет соответствующих функций, но часто думает, что они у него есть, и заставляет думать так других. Среди причин такого явления надо отметить, во-первых, тот факт, что физическое тело работает с теми же высшими субстанциями, из которых состоят эти тела; но только в нём эти субстанции не кристаллизованы и не принадлежат ему; во-вторых, оно имеет все функции, аналогичные функциям более высоких тел, хотя, конечно, значительно от них отличающиеся. Главная разница между функциями человека, обладающего только физическим телом, и человека, обладающего четырьмя телами, состоит в том, что в первом случае функции физического тела управляют всеми другими функциями, иначе говоря, всё управляется телом, которое, в свою очередь, управляется внешними влияниями, а во втором случае команда или контроль исходит из высшего тела.

Гурджиев нарисовал другую диаграмму, изображающую параллельные функции человека с одним физическим телом и человека с четырьмя телами:

«В первом случае, — сказал Гурджиев, — т.е. в случае человека, обладающего только физическим телом, автомат зависит от внешних влияний, а следующие три функции зависят от физического тела и воспринимаемых им внешних влияний. Желание или отвращение, «я хочу», «я не хочу», «мне нравится», «мне не нравится», т.е. функции, занимающие место второго тела, зависят от случайных толчков и влияний. Мышление, которое соответствует функциям третьего тела, представляет собой полностью механический процесс. «Воля» у обыкновенного человека, который представляет собой механизм, отсутствует. Такой человек имеет только желания; и вот большее или меньшее постоянство желаний и стремлений называется сильной или слабой волей.

«Во втором случае, т.е. в случае функций четырёх тел, автоматизм физического тела зависит от влияний других тел. Вместо несогласованной и часто противоречивой деятельности разных желаний существует одно-единственное Я, целостное, неделимое, постоянное; имеется индивидуальность, господствующая над физическим телом и его желаниями, способная преодолеть как его инертность, так и сопротивление. Вместо механического процесса мысли существует сознание, существует и воля, т. е. сила, не просто составленная из различных, зачастую противоречивых желаний, принадлежащих разным «я», но сила, исходящая из сознания и управляемая индивидуальностью, т. е. единым и постоянным Я. Только такую волю можно назвать «свободной», ибо она не зависит от случая, и её нельзя изменить или направить силой внешнего влияния.

Вообразим сосуд или реторту, наполненную порошками разных металлов. Порошки никоим образом не соединяются друг с другом, и любая случайная перемена положения реторты изменяет относительное расположение порошков. Если реторту встряхнуть или постучать по ней пальцем, тогда порошок, который находится наверху, может оказаться внизу, в середине или на дне сосуда, тогда как порошок, находившийся внизу, может оказаться наверху. В положении порошков нет ничего постоянного, и при таких условиях оно и не может быть сколько-нибудь постоянным. Такова точная картина нашей психической жизни. В каждый последующий момент новые влияния могут изменить положение порошка, находящегося наверху, и поместить на его место другой. Наука называет такое состояние порошков состоянием механической смеси. Существенный признак взаимоотношения порошков в смеси подобного рода - их неустойчивость и изменчивость положения.

В состоянии механической смеси стабилизировать взаимное расположение порошков невозможно. Но порошки можно расплавить, поскольку их природа это допускает. Для этого нужно зажечь под ретортой пламя, которое нагревает и расплавляет порошки и наконец образует из них сплав. Сплавленные таким образом, порошки окажутся в состоянии химической смеси; теперь их уже нельзя отделить друг от друга такими простыми способами, которые разделяли их и заставляли менять положение в состоянии механической смеси. Содержимое реторты стало неделимым — «индивидуальным». Такова картина формирования второго тела. Пламя, при помощи которого достигается сплавление, производится «трением», которое в свою очередь вызывается в человеке благодаря борьбе между «да» и «нет». Если человек даёт свободу всем своим желаниям, если потворствует им, в нём не возникнет внутренней борьбы, «трения», пламени. Но если он ради достижения определённой цели борется с препятствиями в виде своих желаний, тогда он создаёт пламя, которое постепенно преобразует его внутренний мир в единое целое.

В этой связи некоторые учения сравнивают человека с домом из четырёх комнат. Человек живёт в одной из них, самой крохотной, самой убогой; он и не подозревает о существовании других комнат со многими сокровищами, пока ему о них не скажут. Когда же он узнаёт о них, он начинает искать ключи к этим комнатам, особенно к четвёртой, самой важной из всех. Когда же человек открыл доступ в эту комнату, он становится подлинным хозяином дома, потому что только тогда дом целиком и навсегда принадлежит ему

Четвёртая комната даёт человеку бессмертие; и все религиозные учения стремятся указать путь к нему. Таких путей очень много; одни из них короче, другие длиннее, одни труднее, другие легче; но все они без исключения ведут или стремятся вести человека в одном направлении — к бессмертию».

На следующей встрече Гурджиев начал с того, на чём остановился в конце предыдущей.

— В прошлый раз я говорил вам, — заявил он, — что бессмертие не является прирождённым свойством. Но человек может приобрести бессмертие. Все существующие общеизвестные пути к бессмертию можно разделить на три категории:

1. Путь факира.
2. Путь монаха.
3. Путь йогина.

«Путь факира — это путь борьбы с физическим телом, путь работы над первой комнатой. Это долгий, трудный и ненадёжный путь. Факир стремится к развитию физической воли, власти над телом. Это достигается посредством ужасных страданий, истязаний тела. Весь путь факира состоит из различных невероятно трудных упражнений. Факир или стоит, не двигаясь, в одном и том же положении целыми часами, днями, месяцами, годами; или сидит с вытянутыми руками на голом камне под лучами солнца, под дождём и снегом: или истязает себя огнем, кладет ноги в муравейник и т.п. Если он не заболеет и не умрёт ещё до того, как в нём разовьётся то, что можно назвать физической волей, тогда он достигнет четвёртой комнаты, т. е. возможности формировать четвёртое тело. Однако другие его функции — эмоциональная, интеллектуальная и так далее — остаются неразвитыми. Он приобрёл волю, но у него нет ничего, к чему её приложить; он не в состоянии воспользоваться ею для приобретения знания или для самосовершенствования. Как правило, он уже слишком стар, чтобы начинать новую работу.

«Второй путь — путь монаха. Это путь веры, путь религиозного чувства, религиозной жертвы. «Монахом» в полном смысле этого слова может стать только человек с очень сильными религиозными эмоциями и такими же сильными способностями религиозного воображения. Путь монаха также очень долог и труден. Монах тратит на борьбу с собой годы и десятилетия; но вся его работа сосредоточена на второй комнате, на втором теле, т.е. на чувствах. Подчиняя все эмоции одной, а именно, вере, он развивает в себе единство, волю, властвующую над эмоциями, и таким путём достигает четвёртой комнаты. Но его физическое тело и умственные способности могут остаться неразвитыми. Для того, чтобы воспользоваться тем, чего он достиг, ему нужно развить физическое тело и способность мыслить, а этого можно добиться благодаря новым жертвам, новым трудностям, новому отречению. Монаху придется сделаться йогином и факиром. До этого доходят очень немногие; ещё меньшее число преодолевает все трудности. В большинстве своём такие люди или умирают раньше, или остаются монахами только по внешности.

«Третий путь — это путь йогина, путь знания, путь ума. Путь йогина заключается в том, чтобы работать в третьей комнате, чтобы стремиться войти в четвёртую комнату при помощи знания. Йогин достигает четвёртой комнаты, развивая ум; но тело его и эмоции остаются неразвитыми; подобно факиру и монаху он не способен воспользоваться результатами своих достижений. Он знает всё, но не может ничего делать. Чтобы начать делать, он должен добиться власти над телом и над эмоциями, т. е. над первой и второй комнатами. Для этого ему необходимо снова приняться за работу и достичь некоторых результатов за счёт продолжительных усилий. Однако у него есть преимущество: он понимает своё положение, знает, чего ему не хватает, что он должен сделать, в каком направлении идти. Но, как и на пути факира или монаха, очень немногие обретают такое понимание, так что и на пути йогина лишь немногие достигают того уровня, на котором человек знает, куда идёт. А большинство йогинов останавливаются на каком-то одном достижении и дальше не идут.

«Четвёртый путь не требует уединения в пустыне, не требует от человека, чтобы тот оставил всё, чем жил раньше, отказался от всего. Четвёртый путь начинается гораздо дальше, чем путь йоги; это значит, что человека нужно подготовить для четвёртого пути, и такая подготовка приобретается в обыденной жизни; она должна быть очень серьёзной и охватывать самые разные стороны. Далее, человеку необходимо жить в условиях, благоприятных для работы на четвёртом пути, во всяком случае, в таких условиях, которые не делают эту работу невозможной. Надо понять, что как в его внутренней, так и во внешней жизни могут существовать условия, которые создают на четвёртом пути непреодолимые преграды.

«Метод четвёртого пути состоит в том, чтобы делать что-то в одной комнате и одновременно нечто соответствующее в двух других; иными словами — работая над физическим телом, работать над умом и эмоциями, а работая над эмоциями, работать над умом и физическим телом. Это достижимо благодаря тому, что на четвёртом пути можно использовать недоступное на путях факира, монаха или йогина знание, которое даёт возможность работать одновременно в трёх направлениях. Этой цели служит серия параллельных упражнений физической, умственной и эмоциональной сферы. Вдобавок, на четвёртом пути возможно индивидуализировать работу отдельного человека, т.е. каждый может делать то, что ему необходимо, и не делать того, что ему бесполезно. Это — следствие того обстоятельства, что четвёртый путь обходится без большей части поверхностного материала, сохраняющегося на других путях в силу традиции.

Человек как машина

Каждая мысль, каждое настроение, каждое желание, каждое ощущение говорят: «Я». И в любом случае считается несомненным, что это «я» принадлежит целому, всему человеку, что мысль, желание или отвращение выражены этим целым. На самом же деле для такого предположения нет никаких оснований. Всякая мысль, всякое желание человека появляются и живут совершенно отдельно и независимо от целого. И целое никогда не выражает себя по той причине, что оно, как таковое, существует только физически, как вещь, а в абстрактном виде — как понятие. Человек не обладает индивидуальным Я. Вместо него существуют сотни и тысячи отдельных маленьких «я», нередко совершенно неизвестных друг другу, взаимоисключающих и несовместимых. Каждую минуту, каждое мгновение человек говорит или думает: «я». И всякий раз это «я» различно. Только что это была мысль, сейчас это желание или ощущение, потом другая мысль — и так до бесконечности. Человек — это множественность. Имя ему — легион.

Человек — это сложное устройство,— сказал он,— состоящее из четырёх частей, которые могут быть прочно связаны друг с другом, могут быть связаны плохо, а могут и вообще оказаться не связаны. Повозка связана с лошадью при помощи оглобель, лошадь с возницей — вожжами, а возница с хозяином — посредством голоса последнего. Но возница должен слышать голос хозяина и понимать его. Он должен уметь править лошадью, а лошадь должна быть обучена повиновению вожжам. Что же касается отношений между лошадью и повозкой, то лошадь нужно запрячь правильно. Итак, есть три вида связей между четырьмя частями этого сложного устройства. Если в одной из связей чего-то не хватает, то всё устройство не в состоянии действовать как единое целое. Поэтому связи важны не менее, чем сами «тела». Работая над собой, человек одновременно работает над «телами» и над «связями». Но работа эта различна.

Работа над собой должна начинаться с возницы. Возница — это ум. Для того, чтобы слышать голос хозяина, возница прежде всего не должен спать, т.е. ему необходимо пробудиться. Затем может оказаться, что хозяин говорит на таком языке, которого возница не понимает. Возница должен научиться этому языку; научившись, он поймёт хозяина. Но вместе с тем он должен учиться управлять лошадью, запрягать её в повозку, кормить и чистить, содержать повозку в порядке. Ибо какая польза в его понимании, если он ничего не умеет делать? Хозяин велит ему куда-то выезжать, а он не может двинуться с места, так как лошадь не накормлена и не запряжена; он не знает, куда запропастились вожжи. Лошадь — это наши эмоции, а повозка — тело. Ум должен научиться управлять эмоциями. Эмоции всегда увлекают тело за собой. Именно в таком порядке должна происходить работа самовоспитания. Но опять-таки заметьте, что работа над «телами», т. е. над возницей, лошадью и повозкой — это нечто одно, тогда как работа над «связями» (т. е. над пониманием возницы, которое соединяет его с хозяином, над «вожжами», которые соединяют его с упряжью лошади, над «упряжью», которая связывает лошадь с повозкой) — это совсем другое».

ПОЗНАЙ САМОГО СЕБЯ!

— Эти слова, — сказал Гурджиев, — обыкновенно приписываемые Сократу, на деле лежат в основе многих систем и школ, гораздо более древних, чем школа сократиков. Несмотря на то, что современной мысли известно о существовании этого принципа, она весьма неясно представляет себе его смысл и значение. Заурядный человек нашего времени, даже имеющий философские и научные интересы, не понимает, что принцип «Познай самого себя!» говорит о необходимости познания собственной машины — «человеческой машины». Машины всех людей устроены более или менее одинаково; поэтому человек прежде всего должен изучить структуру, функции и законы своего организма. В человеческой машине все так взаимосвязано, одна вещь настолько зависит от другой, что совершенно невозможно изучать какую-нибудь функцию без того, чтобы не рассматривать при этом и все другие. Чтобы знать одно, необходимо знать всё. Знать всё о человеке возможно, но это требует много времени и труда. Прежде всего, для такого познания необходимо применение правильных методов; не менее важно при этом и правильное руководство.

«Но для того, чтобы изучать себя, человеку нужно сперва узнать, как это делать, с чего начинать, какие методы применять. Человек должен выучиться принципам самоизучения, ознакомиться с его методами.

«Главный из этих методов — самонаблюдение. Без правильно применяемого самонаблюдения человек не поймёт связь и соотношение между разнообразными функциями своей машины, никогда не поймёт, как и почему в каждом отдельном случае с ним всё «случается».

«Но для того, чтобы научиться методам самонаблюдения, чтобы научиться правильному самоизучению, требуется некоторое понимание функций и характерных признаков человеческой машины.

«Есть два метода самонаблюдения: анализ или попытка анализа, т.е. попытка найти ответы на вопросы, отчего происходит то или иное явление, почему существует такая зависимость; второй метод — это регистрация, просто «запись» в уме того, что наблюдается в данный момент.

«Самонаблюдение, особенно вначале, никоим образом не должно становиться анализом или попыткой анализа. Анализ станет возможным лишь гораздо позднее, когда человек узнает все функции своей машины и все управляющие ею законы.

«Наблюдение должно начаться с разделения функций. Вся деятельность человеческой машины подразделяется на четыре определённых группы явлений, каждая из которых находится под контролем особого ума, пли «центра». Наблюдая за собой, человек должен дифференцировать четыре основных функции своей машины: мыслительную, эмоциональную, двигательную и инстинктивную. Любое явление, которое человек наблюдает внутри себя, относится к одной из этих функций. Поэтому, прежде чем начинать наблюдения, человек должен понять, как различаются эти функции — что такое интеллектуальная деятельность, что — эмоциональная, что — двигательная и что — инстинктивная.

Все функции взаимосвязаны; все они уравновешивают друг друга, все стремятся удержать друг друга в том состоянии, в котором они находятся. Поэтому когда человек принимается изучать себя, он должен понимать, что если он откроет в себе нечто неприятное, он не сможет это качество изменить. Изучать — это одно, а изменять — другое. Но изучение есть первый шаг к возможности измениться в будущем. И в самом начале самоизучения ему необходимо понять, что в продолжение длительного времени вся его работа будет заключаться только в изучении.

«В обычных условиях изменение невозможно. Дело в том, что, желая что-то изменить, человек хочет изменить только эту сторону своей личности. Но в машине всё взаимосвязано, и каждая функция неизбежно уравновешена какой-то другой функцией или целой их совокупностью, хотя мы и не осознаём внутренней взаимосвязи различных функций. Машина в каждый момент деятельности уравновешена во всех своих деталях. Если человек замечает в себе что-то такое, что ему не нравится, и начинает совершать усилия, чтобы изменить это качество, он может добиться известного результата. Но одновременно с этим результатом он обязательно получит и другой, которого он ни в коем случае не ждал, не желал и даже не предполагал. Стараясь уничтожить или разрушить всё, что ему не нравится, совершая с этой целью усилия, он нарушает равновесие машины, а она стремится восстановить его — и создаёт новую функцию, которой человек не мог предвидеть.

«Вместе с тем, наблюдая работу центров, мы будем видеть, наряду с правильной их деятельностью, деятельность неправильную, т.е. работу одного центра вместо другого — попытки мыслительного центра чувствовать или притворяться чувствующим, попытки двигательного центра думать и чувствовать и т.п. Как уже было сказано, один центр, работающий вместо другого, в некоторых случаях бывает полезен, потому что сохраняет непрерывность душевной деятельности. Но когда это становится привычкой, такое положение оказывается вредным, потому что нарушает правильную работу, позволяя каждому центру устраняться от своих непосредственных и прямых обязанностей и делать не то, что ему следует, а то, что в данный момент больше нравится. У нормального здорового человека каждый центр выполняет свою работу, ту, для которой он предназначен и которую лучше всего может выполнить. В жизни возникают ситуации, с которыми может иметь дело и находить их них выход только мыслительный центр. Если в этот момент вместо мыслительного центра начнёт работать эмоциональный, он внесёт путаницу, и результаты его вмешательства будут самыми неудовлетворительными. У человека неуравновешенного типа почти всегда происходит замена одного центра другим, и это как раз и означает «неуравновешенность», или «невроз». Каждый центр как бы старается передать свою работу другому, а вместо неё выполнять работу другого центра, к которой он не приспособлен. Эмоциональный центр, работая вместо мыслительного, приносит ненужную нервность, лихорадочность и поспешность в таких ситуациях, где, наоборот, важны обдуманность и трезвое суждение. Мыслительный центр, работая вместо эмоционального, вносит раздумья в такие положения, которые требуют быстрых решений, а это делает человека неспособным увидеть особенности и тонкие стороны данной ситуации. Мысль чересчур медленна; она вырабатывает определённый план действий и продолжаем придерживаться его, даже если изменившиеся обстоятельства делают необходимым совершенно иной образ действий. Кроме того, вмешательство мыслительного центра вызывает иногда ошибочные реакции, так как он не способен понять оттенки и отличительные черты многих событий. Такие события, которые совершенно различны для двигательного и эмоционального центра, покажутся ему одинаковыми. Его решения зачастую носят слишком общий характер и не совпадают с теми решениями, которые принял бы эмоциональный центр. Это становится явным, если вспомнить о вторжениях мысли, теоретического ума в область чувств, ощущений или движения: во всех трёх случаях вмешательство ума приводит к самым нежелательным результатам. Ум не в состоянии понять оттенки чувств. Мы обнаружим это, если представим себе, как один человек рассуждает об эмоциях другого. Он сам ничего при этом не чувствует, поэтому чужие эмоции для него не существуют. Сытый голодного не разумеет. Но для другого человека его эмоции имеют вполне определённое существование. И решения первого центра, т.е. ума, не смогут его удовлетворить. Точно так же ум не в состоянии оценить ощущения, для него они мертвы. Неспособен он и управлять движениями. Случаи подобного рода подыскать легче всего. Какую бы работу, ни выполнял человек, стоит ему попробовать выполнять каждое действие обдуманно, следуя умом за всеми движениями, — и он увидит, как немедленно изменится качество его работы. Если он печатает на машинке, его пальцы, управляемые двигательным центром, сами найдут нужные буквы; но если перед каждой буквой он начнёт спрашивать себя: «Где здесь «к»? Где запятая? Из каких букв состоит это слово?» — он не сможет печатать быстро, или начнёт делать ошибки, или станет работать очень медленно. Если человек управляет автомашиной с помощью ума, он может ездить только на малой скорости. Ум не в состоянии двигаться с такой же быстротой, с какой происходят действия, необходимые для высокой скорости. Ехать на максимальной скорости, особенно по улицам большого города, и управлять машиной при помощи ума — для обычного человека это невозможно.

«Воображение» — вот один из главных источников неправильной работы центров. Каждый центр имеет свою собственную форму воображения и мечтаний, но, как правило, и двигательный, и эмоциональный центры пользуются мыслительным, а он охотно предоставляет себя в их распоряжение, так как мечтания соответствуют его собственной склонности. Мечтания — абсолютная противоположность «полезной» умственной деятельности. «Полезная» в данном случае означает деятельность, направленную к какой-то определённой цели, на достижение конкретного результата. Мечтания же не преследуют никакой цели, не стремятся ни к какому результату. Мотив мечтаний всегда лежит в эмоциональном или двигательном центре, а фактический процесс осуществляется мыслительным центром. Склонность к мечтаниям отчасти представляет собой следствие лености мыслительного центра, т.е. его стремления избежать усилий, связанных с работой, которая направлена к определённой цели, в определённом направлении; отчасти же это результат склонности двигательного и эмоционального центров сохранять для себя свежими или повторять некоторые впечатления, приятные или неприятные, как воображаемые, так и действительно пережитые. Грёзы неприятного, болезненного характера вполне свойственны неуравновешенному состоянию человеческой машины. В конце концов, можно понять склонность к приятным мечтаниям и найти им логическое оправдание; но неприятные грёзы совершенно абсурдны. И всё же многие люди девять десятых жизни проводят именно в таких болезненных грёзах — о неудачах, которые могут постигнуть их или их семью, о возможных заболеваниях, о страданиях, которые им придется перенести. Воображение и мечтания — это случаи неправильной работы мыслительного центра. И наблюдение за деятельностью воображения, за мечтаниями составляет очень важную часть самоизучения.

Борьба с выражением неприятных эмоций — очень хороший метод самонаблюдения, она имеет и другое значение: это одно из немногих направлений, в котором человек может изменить себя, не создавая других нежелательных привычек. Поэтому самонаблюдение и самоизучение с первых же шагов должны сопровождаться борьбой с выражением неприятных эмоций.

«Если человек выполняет все эти правила при самонаблюдении, он отметит очень важные аспекты своего бытия, целую их серию. Прежде всего он с безошибочной ясностью установит тот факт, что его действия, мысли, чувства и слова суть результаты внешних влияний, и ничто из них не приходит от него самого. Он поймёт и увидит, что фактически является автоматом, действующим под влиянием внешних стимулов. Он ощутит свою полную механичность, почувствует, что всё «случается», что он не может ничего «делать». Он — машина, управляемая случайными внешними толчками. Каждый толчок вызывает на поверхность одно из его «я». Новый толчок — и это «я» исчезает, а его место занимает другое «я». Ещё одно небольшое изменение в окружающей среде — и появляется новое «я». Человек начинает понимать, что у него нет никакой власти над собой, что он не знает, что может сказать или сделать в следующий момент; он начинает понимать, что не может отвечать за себя даже в течение кратчайшего промежутка времени. Он поймёт, что если он остаётся одним и тем же и не совершает ничего неожиданного, то это происходит потому, что нет никаких непредвиденных внешних изменений. Он поймёт, что все его действия полностью управляются внешними условиями, убедится, что в нём нет ничего постоянного, откуда могло бы идти управление, — ни одной постоянной функции, ни одного устойчивого состояния».

Прежде всего Гурджиев обратил внимание на постоянное неправильное употребление слов «инстинкт» и «инстинктивный». Из того, что он говорил, явствовало, что эти слова по праву можно отнести только к внутренним функциям организма. Сердцебиение, дыхание, кровообращение, пищеварение — вот инстинктивные функции. Единственными внешними функциями, которые принадлежат к этой категории, являются рефлексы. Разница между инстинктивными и двигательными функциями заключается в следующем: двигательным функциям человек (а также и животные — птица, собака) должен научиться; а инстинктивные функции — врождённые. У человека очень мало врождённых внешних движений. У животных их больше, хотя среди них в этом отношении наблюдаются различия: у одних больше, у других меньше. Но то, что обычно называют «инстинктом», нередко представляет собой совокупность сложных движений, которым молодые животные учатся у старших. Одно из главных свойств двигательного центра — это его способность к подражанию. Двигательный центр без рассуждений подражает всему, что он видит. Таково происхождение легенд о «чудесном разуме» или «инстинкте» животных, который занимает место разума и заставляет их выполнять целые серии сложных и целесообразных действий.

Четыре состояния сознания

Два обычных, т.е. низших состояния сознания — это, во-первых, сон, иными словами, пассивное состояние, в котором человек проводит треть, а очень часто и половину своей жизни.

Во-вторых, состояние т.н. бодрствования, в котором люди проводят остальную часть своей жизни, когда они гуляют по улицам, пишут книги, разговаривают на возвышенные темы, принимают участие в политической деятельности, убивают друг друга.

Третье состояние сознания — это вспоминание себя, или самосознание, или сознание своего бытия. Обычно считают, что мы обладаем этим состоянием сознания или можем им обладать, если захотим. Наши наука и философия просмотрели тот факт, что мы не обладаем им и не можем создать его в себе исключительно силой желания или решения.

Четвёртое состояние сознания называют объективным состоянием сознания. В этом состоянии человек может видеть вещи такими, каковы они суть. Проблески такого состояния также случаются у человека; в религиях всех народов есть указания на его возможность, которую называют «просветлением» и разными другими именами; но описать его словами нельзя. Однако единственный правильный путь к объективному сознанию проходит через развитие самосознания. Если искусственно привести обычного человека в состояние объективного сознания и потом возвратить в состояние обычного сознания, он ничего не вспомнит и подумает, что временно потерял сознание. Но в состоянии самосознания у человека могут быть вспышки объективного сознания, и он способен их запомнить.

Но третье состояние сознания составляет естественное право человека, каков он есть в нынешнем состоянии; и если человек не обладает им, то лишь из-за неправильных условий своей жизни. Без преувеличения можно сказать, что в настоящее время третье состояние сознания проявляется у человека только в виде редких вспышек, и его можно сделать более или менее постоянным при помощи особой тренировки.

Два высших состояния сознания — «самосознание» и «объективное сознание» — связаны с функционированием в человеке высших центров.

В добавление к тем центрам, о которых мы уже говорили, у человека есть ещё два — «высший эмоциональный» и «высший мыслительный». Эти центры находятся внутри нас; они вполне развиты и всё время работают; однако их работа не достигает нашего обычного сознания. Причина этого — в особых свойствах нашего так называемого «ясного сознания».

Человек погружен во сны, и совсем не важно, помнит он их или нет. Даже если до него доходят какие-то реальные впечатления (звуки, тепло, холод, ощущение собственного тела, голоса), они пробуждают в нём только фантастические субъективные образы. Затем человек пробуждается. На первый взгляд, он переходит в совершенно иное состояние сознания: может двигаться, разговаривать с другими людьми, что-то заранее рассчитать, видеть опасность и избегать её и т.п. С точки зрения рассудка, такой человек оказывается в лучшем положении по сравнению с тем, когда он спит. Но если мы глубже вникнем в суть дела, если присмотримся к его внутреннему миру, к мыслям, к причинам действий, мы увидим, что он пребывает почти в том же состоянии, что и во время сна. Более того, это состояние еще хуже, потому что во сне он пассивен, т.е. не может ничего делать; а в бодрственном состоянии он всё время может что-то делать, и результаты его действий отразятся на нём самом и на окружающих. И всё же он не помнит себя. Это машина; с ним всё случается. Он не в состоянии остановить поток своих мыслей, не может контролировать своё воображение, эмоции, внимание. Он живёт в субъективном мире «люблю — не люблю», «нравится — не нравится», «хочу — не хочу», т.е. он думает о чём-то, что оно ему нравится, а о другом — что оно ему не нравится; он считает, что желает чего-то, а другого — не желает. Он не видит реального мира. Реальный мир скрыт от него стеной его собственного воображения. Он живёт во сне, он спит. То, что он называет «ясным сознанием», есть сон — и сон гораздо более опасный, чем ночной, когда он спит в постели.

Оба состояния сознания, сон и бодрствование, одинаково субъективны. Только начиная вспоминать себя, человек по-настоящему пробуждается. И тогда вся окружающая жизнь раскрывается ему в ином аспекте, приобретает иное значение. Он видит, что это жизнь спящих, жизнь во сне. Всё, что люди говорят, всё, что они делают, — они говорят и делают во сне. И всё это лишено какой-либо ценности. Только пробуждение и то, что ведёт к пробуждению, имеет действительную ценность.

Как я уже сказал, пребывая таким, каким его создала природа, каким он устроен, человек может быть самосознающим существом. Таким он создан, таким рожден. Но он рожден среди спящих; и, находясь среди них, он, разумеется, засыпает как раз в тот момент, когда должен был бы начать сознавать себя! Всё способствует этому: подражание ребёнка взрослым, намеренные и ненамеренные внушения, то, что называется «воспитанием»... Любую попытку ребёнка пробудиться немедленно пресекают — это неизбежно. А для того чтобы пробудиться позднее, когда накопились тысячи привычек, вызывающих сон, требуются колоссальные усилия; необходима также и посторонняя помощь, а это случается очень редко. В большинстве случаев человек ещё ребёнком утрачивает возможность пробудиться; он проводит всю жизнь во сне и во сне умирает. Далее, многие люди умирают задолго до своей физической смерти. Но о таких случаях мы поговорим позднее.

«Самонаблюдение приводит человека к пониманию необходимости изменить себя. Наблюдая себя, человек замечает, что самонаблюдение само по себе производит некоторые изменения в его внутренних процессах. Он начинает понимать, что самонаблюдение — это орудие изменения себя, средство пробуждения. Наблюдая себя, он как бы бросает луч света на свои внутренние процессы, которые до сих пор совершались в полной темноте, и под влиянием этого света процессы начинают меняться. Существует множество химических процессов, которые протекают лишь при отсутствии света. Точно так же протекают в темноте многие психические процессы. Даже слабого луча сознания достаточно, чтобы полностью изменить характер какого-то процесса, а многие из них прервать. Наши внутренние психические процессы, наша духовная алхимия имеет много общего с химическими процессами, характер которых может измениться под воздействием света, — и эти психические процессы подвержены аналогичным законам».

Самонаблюдение приводит человека к пониманию того, что он не помнит себя. Неспособность человека вспомнить себя — одна из главных характерных черт его бытия и причина всех прочих его недостатков. Неспособность вспомнить себя проявляется во многом. Человек не помнит о своих решениях, не помнит те обещания, которые давал самому себе, не помнит того, что говорил или чувствовал месяц, неделю, день или даже час назад. Он начинает какую-нибудь работу, а немного спустя уже не помнит, зачем её начал. В особенности часто это происходит в связи с работой над собой. Человек в состоянии вспомнить обещание, данное кому-то другому, только с помощью искусственных ассоциаций, которые в нём воспитаны, а они, в свою очередь, связаны с искусственно созданными понятиями «чести», «честности», «долга» и т.д. Вообще же говоря, можно утверждать, что если человек вспоминает одну вещь, он забывает десять других, помнить которые для него гораздо важнее.

Это, в свою очередь, связано с одной из особенностей отношения человека к себе и ко всему окружающему, а именно: он постоянно «отождествляется» с тем, что в данный момент привлекает его внимание, его мысли, желания, воображение.

Отождествление» — настолько общее качество, что при наблюдении его трудно отделить от всего остального. Человек постоянно пребывает в состоянии «отождествления», только объект отождествления меняется.

Человек отождествляет себя с какой-нибудь возникшей перед ним мелкой проблемой и совершенно забывает те большие цели, ради которых он начал работу. Он отождествляет себя с какой-то одной мыслью и забывает все другие мысли; с каким-то одним чувством, с каким-то одним настроением — и забывает более широкие мысли, эмоции и настроения. Работая над собой, люди так сильно отождествляют себя с отдельными целями, что за деревьями не видят леса. Два-три ближайших дерева составляют для них целый лес.

Отождествление» — один из самых опасных врагов, потому что оно проникает повсюду и обманывает человека в тот самый момент, когда ему кажется, что он борется с ним. Преодолеть отождествление очень трудно, так как человек с большой лёгкостью отождествляется с тем, что его больше всего интересует, чему он отдаёт своё время, труд, внимание. Чтобы освободиться от отождествления, человек должен быть постоянно на страже и безжалостным к себе, т.е. не бояться увидеть все тонкие и скрытые формы, которые принимает отождествление.

Отождествление становится главной помехой вспоминания себя. Человек, отождествляя себя с чем-то, не способен вспоминать себя. Для того чтобы вспоминать себя, необходимо не быть отождествленным. Но чтобы научиться не отождествлять себя, человек прежде всего должен не отождествлять себя с самим собой, не называть себя «я» всегда и во всех случаях. Он должен помнить, что в нём существуют двое — он сам, т. е. Я, и кто-то другой, с которым ему нужно бороться и которого надо победить, если он желает чего-то добиться. Пока человек отождествлен или может быть отождествлен, он — раб любой случайности. Свобода — это прежде всего свобода от отождествления.

Буфер

И эти искусственные приспособления будут теперь сильно мешать вашим благим намерениям. Они называются буферами.

Термин «буфер» требует специального объяснения. Известно, что такое буфер на железнодорожных вагонах: это особое устройство, которое ослабляет толчки, когда вагоны или платформы ударяются друг о друга. Если бы не было буферов, толчок одного вагона был бы очень неприятен и опасен для другого. Буфера смягчают последствия этих толчков, делают их незаметными и неощутимыми.

Точно такие же приспособления есть и в человеке. Они создаются не природой, а самим человеком, хотя и ненамеренно. Причина их появления — наличие внутри человека многих противоречий — в мнениях, чувствах, симпатиях, словах и поступках. Если бы в течение своей жизни человеку приходилось ощущать все свои внутренние противоречия, он не мог бы жить и действовать так спокойно, как сейчас. У него возникали бы постоянные трения, он ощущал бы постоянное беспокойство. Мы не в состоянии видеть, как противоречивы и враждебны друг другу различные «я» нашей личности. Если бы человек почувствовал все эти противоречия и осознал бы, что он такое на самом деле, он почувствовал бы, что сходит с ума. Не всякому приятно воспринимать себя безумным. К тому же мысль об этом лишает человека веры в себя, ослабляет его энергию, лишает «самоуважения».

Буфера создаются медленно и постепенно. Многие «буфера» возникают искусственно, благодаря «воспитанию»; другие — под гипнотическим воздействием окружающей жизни. Человек окружен людьми, которые живут, думают и чувствуют посредством «буферов». Подражая им, их мнениям, действиям и словам, человек невольно создаёт в себе сходные «буфера», которые делают его жизнь более лёгкой; без них жить было бы очень трудно. Но «буфера» удерживают человека от возможности внутреннего развития, ибо созданы как раз для того, чтобы уменьшать толчки; но ведь именно толчки способны вывести человека из того состояния, в котором он пребывает, пробудить его. А «буфера» убаюкивают человека, погружают в сон, навевают приятные и мирные ощущения того, что всё будет хорошо, что никаких противоречий нет, что он может мирно спать. «Буфера» — это такие приспособления, при помощи которых человек всегда может оставаться правым. «Буфера» помогают человеку не замечать своей совести.

Совесть

«Если бы человек, внутренний мир которого целиком составлен из противоречий, внезапно ощутил бы все эти противоречия одновременно, если бы он внезапно почувствовал, что любит всё, что ненавидит, и ненавидит всё, что любит; что он лжёт, когда говорит правду, и говорит правду, когда лжёт; если бы он мог ощутить весь стыд и ужас своего существования, это бы и было тем состоянием, которое называют «совестью». Человек не может жить в этом состоянии; он вынужден или уничтожить противоречия, или разрушить совесть. Но разрушить совесть он не может, зато может усыпить её, отделить непреодолимыми преградами одно самоощущение от другого и не видеть их вместе, не чувствовать их несовместимости, не замечать абсурдности их сосуществования.

«Понятие «совесть» не имеет ничего общего с понятием «мораль».

«Совесть — общее и постоянное явление. Совесть одна и та же у всех людей; она возможна лишь при отсутствии «буферов». С точки зрения понимания разных категорий человека можно сказать, что существует совесть человека, свободного от противоречий. Эта совесть не является страданием; наоборот, это радость совершенно нового характера, которую мы неспособны понять; однако для человека, в которою существуют тысячи различных «я», даже мгновенное пробуждение совести неизбежно связано со страданием. И если моменты совести становятся более долгими, если человек не страшится их, а, напротив, сотрудничает с ними, стремится удержать их и сделать более длительными, в эти моменты постепенно проникает особый элемент очень тонкой радости, предвкушение будущего «ясного сознания».

«А в понятии «морали» нет ничего общего. Мораль состоит из «буферов». Общей морали нет. То, что морально в Китае, аморально в Европе; то, что морально в Европе, аморально в Китае.

Но «буфера» бывают разных видов, поскольку условия жизни в разных странах, в разные эпохи и среди разных классов общества значительно отличаются друг от друга, и поэтому созданные ими виды морали также не похожи друг на друга. Они противоречивы; не существует общей для всех морали.

«Можно сказать, что для субъективного человека зло вообще не существует, а существуют только разные понятия добра. Никто никогда не действует намеренно в интересах зла и ради самого зла. Каждый действует в интересах добра, как он его понимает. Но каждый понимает его по-разному. И в результате люди топят, уничтожают, убивают друг друга в интересах добра. Причина всё та же: людское незнание и тот глубокий сон, в котором пребывают люди.

На самом деле добро и зло существуют лишь для немногих, для тех, у кого есть цель, кто преследует эту цель. Тогда то, что препятствует достижению цели, является злом, а то, что помогает её достижению, — добром.

«Как уже говорилось раньше, существует много качеств, которые люди приписывают себе, но которые на деле могут принадлежать только людям более высокой степени развития и более высокого уровня эволюции, чем человек номер один, два и три. Индивидуальность, единое и постоянное «я», сознание, воля, способность делать, состояние внутренней свободы — всё это качества, которыми обычный человек не обладает. К той же категории принадлежит идея добра и зла, самое существование которой связано с постоянной целью, постоянным направлением я постоянным центром тяжести.

Судьба тоже существует, но не для всякого человека. Большинство людей отделено от своей судьбы; они живут только под властью случайности. Судьба — это результат влияния планет, которые соответствуют типу человека.

Сущнность и личность

«Маленький ребёнок ещё не имеет личности. Он представляет собой то, что он есть в действительности. Он и есть сущность. Его желания, вкусы, то, что он любит, и то, чего не любит, выражают его подлинное существо.

«Но как только начинается так называемое «воспитание», личность начинает расти. Личность создаётся отчасти намеренным влиянием других людей, т.е. «воспитанием», а отчасти невольным подражанием взрослым со стороны самого ребёнка.

«Сущность — это истинное в человеке; личность — нечто ложное. Но пропорционально росту личности сущность проявляется всё реже, всё слабее; и очень часто случается, что сущность останавливается в своём развитии в очень раннем возрасте и более не растет. Нередко бывает, что сущность взрослого человека, даже весьма интеллигентного и «образованного» в обычном смысле слова, останавливается на уровне ребёнка пяти или шести лет. Это значит, что всё, видимое нам в этом человеке, на самом деле является для него «чужим». А собственное в человеке, т.е. его сущность, обычно проявляется в инстинктах и простейших эмоциях. Однако бывают случаи, когда сущность человека растет параллельно его личности. Такие случаи являют собой редкие исключения, особенно в условиях культурной жизни. Сущность имеет больше шансов для развития у тех людей, которые живут в окружении природы, в трудных условиях непрерывной борьбы и опасностей.

«Есть возможность экспериментально проверить отношение личности к сущности. В восточных школах известны способы и средства, при помощи которых удаётся отделить личность человека от его сущности. Иногда для этой цели применяют гипноз, иногда особые наркотические вещества, иногда специальные упражнения. Если при помощи одного из таких средств личность и сущность человека на протяжении некоторого времени будут разделены, в нём появятся как бы два существа, которые говорят разными голосами, имеют совершенно разные вкусы, цели и интересы, причём одно из этих существ часто остаётся на уровне маленького ребёнка. Продолжая эксперимент далее, можно погрузить одно из этих существ в сон; или же можно начать эксперимент с погружения в сон личности или сущности. Некоторые наркотические вещества обладают свойством усыпления личности, не оказывая никакого влияния на сущность. После приёма такого наркотика личность как бы исчезает, остаётся одна сущность. И случается так, что человек, полный всевозможных возвышенных идей, симпатий и антипатий, любви, ненависти, привязанностей, патриотизма, привычек, вкусов, желаний и убеждений, оказывается совершенно пустым, лишённым каких бы то ни было мыслей, чувств, убеждений и взглядов. Всё, что раньше волновало его, теперь оставляет совершенно безразличным. Иногда он видит искусственный и мнимый характер обычных своих настроений и громких слов, а иногда просто забывает о них, как будто их и не было. Вещи, ради которых он готов был пожертвовать своей жизнью, теперь представляются ему бессмысленными, смешными, недостойными внимания. Всё, что ему удаётся найти в себе, — это несколько инстинктов, наклонностей и вкусовых предпочтений.

«Иногда, хотя и очень редко, когда этого меньше всего ожидают, сущность человека оказывается вполне взрослой и развитой, даже в случае неразвитой личности; в данных обстоятельствах сущность объединяет всё, что в человеке есть серьёзного и подлинного.

«Но так бывает очень редко; как правило, сущность человека оказывается примитивной, дикой и детской или же просто глупой. Развитие сущности зависит от работы над собой.

«Очень важный момент в этой работе над собой наступает тогда, когда человек начинает делать подлинное различие между своей личностью и сущностью. Подлинное «я» человека, его индивидуальность произрастает только из его сущности. Можно сказать, что индивидуальность человека — это его сущность, выросшая и зрелая. Но чтобы дать сущности возможность расти, необходимо прежде всего ослабить постоянное давление, которое оказывает на неё личность, потому что сопротивляется росту сущности именно личность.

«Если мы рассмотрим среднего культурного человека, то увидим, что в большинстве случаев его личность представляет в нём активный элемент, а сущность — пассивный. Внутренний рост человека не может начаться, пока этот порядок вещей остаётся неизменным. Личность должна стать пассивной, а сущность — активной. Это может произойти только в том случае, когда устранены или ослаблены «буфера», ибо они — главное орудие, посредством которого личность удерживает сущность в подчинении.

«Как было сказано раньше, у менее культурных людей сущность более развита, чем у культурного человека. Может показаться, что такие люди ближе стоят к возможности развития; но на деле это не так, ибо их личность недостаточно развита. Для внутреннего роста, для работы над собой необходима как известная сила сущности, так и определённое развитие личности. Личность состоит из «списков» и «буферов», связанных с определённой работой центров. Слабое развитие личности означает недостаток «списков», т.е. недостаток знания, информации, материала, на котором должна основываться работа над собой. Без некоторого запаса знания, без определённого количества «чужого» материала человек не в состоянии начать работать над собой, не может изучать себя, не может бороться со своими механическими привычками — просто потому, что у него не будет причины, не будет понимания мотива такой работы.

«Что же делать человеку, когда он понимает, что не имеет энергии, достаточной для достижения тех целей, которые поставил перед собой?

«Ответ здесь таков: любой нормальный человек обладает достаточным количеством энергии для того, чтобы начать работу над собой. Необходимо только научиться сохранять большую часть своей энергии вместо того, чтобы непродуктивно её тратить.

«Энергия расходуется главным образом на ненужные и отрицательные эмоции, на ожидание возможных и невозможных неприятностей, на плохое настроение, излишнюю спешку, нервозность, раздражительность, воображение, мечтания и т.д. Энергия тратится и на неправильную работу центров, излишнее напряжение мускулатуры, непропорциональное производимой работе; на непрерывную болтовню, которая поглощает огромное количество энергии; на «интерес», постоянно проявляемый к вещам, которые случаются вокруг нас и вокруг других людей и которые на деле не представляют никакого интереса; на растрачивание силы «внимания» и т.д. и т.п.

«Противоборствуя всем этим сторонам своей жизни, человек сберегает огромное количество энергии — и с её помощью может начать работу самоизучения и самосовершенствования. Но в дальнейшем проблема усложняется. Приведя до некоторой степени свою машину в равновесие и удостоверившись, что она производит гораздо больше энергии, чем он ожидал, человек, тем не менее, приходит к заключению, что этой энергии ему недостаточно и, если он хочет продолжать свою работу, нужно увеличить её производство.

Внутренний рост, рост внутренних тел человека — астрального, ментального и т.д.— есть материальный процесс, аналогичный процессу роста физического тела. Чтобы ребёнок рос, ему надо давать хорошую пищу, а его организм должен пребывать здоровым, чтобы он мог усвоить из этой пищи материал, необходимый для роста тканей. То же самое требуется и для роста «астрального тела»: из разнообразных видов пищи, входящих в организм, он должен выработать субстанции, необходимые для роста «астрального тела». Кроме того, для роста «астрального тела» требуются те же самые вещества, что и для поддержания физического тела, но только в значительно больших количествах. Если физический организм начнёт вырабатывать достаточное количество тонких субстанций и внутри него сформируется «астральное тело», этот «астральный организм» потребует для поддержания своей жизнедеятельности уже меньше таких веществ, чем он требовал в период роста. Их избыток можно затем употребить для формирования и роста «ментального тела»; но, конечно, рост «ментального тела» потребует большего количества подобных веществ, чем рост и питание «астрального тела». Избыток веществ, остающихся от питания «ментального тела», пойдёт на рост четвёртого тела; но в любом случае этот избыток должен быть очень большим. Все тонкие субстанции, требующиеся для роста и питания высших тел, вырабатываются в физическом организме, и он способен выработать их лишь в том случае, если человеческая фабрика будет работать правильно и экономно.

«Чтобы нормально существовать, организм должен получать пищу всех трёх видов, т.е. физическую пищу, воздух и впечатления. Он не в состоянии существовать только на одном или даже на двух видах пищи: необходимы все три вида Но соотношение этих видов друг с другом и их значение для организма неодинаковы. Организм может существовать сравнительно долго без запаса физической пищи. Известны случаи голодания длительностью более шестидесяти дней, причем организм ничуть не утратил своей жизнеспособности и восстановил её сразу же, как только начался приём пищи. Конечно, такое голодание нельзя считать полным, поскольку во всех случаях искусственного голодания люди пили воду. Тем не менее, даже без пищи и без воды человек способен прожить несколько дней; а без воздуха он может просуществовать только несколько минут, не более двух-трёх; лишённый воздуха на четыре минуты, человек, как правило, умирает. Без впечатлений человек не в состоянии прожить ни одного мгновения. Если бы нам удалось прервать поток впечатлений, если бы лишить организм способности их получать, он немедленно бы умер. Поток поступающих к нам извне впечатлений подобен приводному ремню. Главный мотор для нас — природа, окружающий мир. Посредством впечатлений природа передаёт нам энергию, благодаря которой мы живём, движемся, существуем. Если поток этой энергии прекратится, наша машина немедленно остановится. Итак, из трёх видов пищи самый важный для нас — впечатления,

«Раньше было объяснено, что в условиях обычной жизни мы не помним себя, т.е. не чувствуем, не осознаём себя в момент восприятия, эмоции, мысли или действия. Если человек понимает это и старается вспомнить себя в момент восприятия, каждое впечатление, которое он получает в такой момент вспоминания себя, будет, так сказать, удвоено. В обычном психическом состоянии я просто гляжу на улицу. Но если при этом я вспоминаю себя, я не просто гляжу на улицу, а чувствую, что смотрю, как бы говорю самому себе: «я смотрю». Вместо одного впечатления улицы существуют два: одно — впечатление улицы, а другое — впечатление меня самого, смотрящего на неё. Это второе впечатление, производимое фактом моего вспоминания себя, и есть «добавочный толчок».

«Чтобы понять работу человеческой машины и её возможности, нужно знать, что кроме указанных трёх центров и других, связанных с ними, у нас есть ещё два центра, полностью развитых и функционирующих должным образом; но они не связаны с нашей обычной жизнью и с этими центрами.

«Как уже было сказано, существуют два высших центра: высший эмоциональный, и высший мыслительный».

В тех случаях, когда работа эмоционального центра достигает той напряжённости и скорости, возникает временная связь с высшим эмоциональным центром, и человек переживает дотоле ему неизвестные эмоции и впечатления, для описания которых у него нет ни слов, ни выражений. Но в обычных условиях разница между скоростью наших обычных эмоций и скоростью высшего эмоционального центра настолько велика, что никакая связь между ними не возможна. Вот почему нам не удаётся услышать внутри нас голоса, которые обращаются к нам из высшего эмоционального центра.

«Высший мыслительный центр, удалён от нас ещё больше и ещё менее доступен. Связь с ним возможна только через высший эмоциональный центр. Мы знаем о случаях такой связи из описаний мистических переживаний, экстатических состояний и тому подобного. Эти состояния возникают на основе религиозных эмоций или — на короткие мгновения — благодаря применению наркотиков, а также в определённых патологических случаях, таких, как эпилептические припадки и травматические повреждения мозга. В подобных случаях нелегко понять, что является причиной и что — следствием, т.е. будет ли патологическое состояние следствием этой связи или её причиной.

«Если бы нам удавалось намеренно, по желанию связывать центры нашего обычного сознания с высшим мыслительным центром, то это при нынешнем общем состоянии не принесло бы нам никакой пользы. В большинстве случаев, когда происходит неожиданное соприкосновение с высшим мыслительным центром, человек теряет сознание, ибо его ум не способен вместить неожиданно взорвавшийся в нём поток мыслей, эмоций и идей. И вместо живой мысли или эмоции в результате такой связи, наоборот, возникает полная пустота, состояние бессознательности. Память удерживает только первый момент, когда поток устремляется в ум, и последний момент, когда поток прекращается, а сознание возвращается. Но даже эти мгновения настолько полны необычными оттенками и красками, что среди ощущений обыденной жизни нет ничего, что могло бы с ними сравниться. Вот и всё, что остаётся обычно от так называемых «мистических» и «экстатических» переживаний, которые представляют собой временную связь сознания с высшим центром; очень редко бывает так, что подготовленный ум успевает уловить и запомнить что-то из того, что человек прочувствовал и понял в момент экстаза. Однако и в этих случаях мыслительный, двигательный и эмоциональный центры запоминают и передают всё по-своему, переводят никогда прежде не переживавшиеся ощущения на язык обычных, повседневных ощущений, передают в трёхмерных формах этого мира вещи, которые выходят за пределы его измерений; при этом, конечно, искажается всякий след того, что остаётся в памяти от необычных переживаний. Наши обычные центры, когда они передают впечатления высших центров, можно сравнить со слепыми, рассуждающими о цветах, или с глухими, беседующими о музыке.

«Чтобы установить постоянную и правильную связь между низшими и высшими центрами, необходимо отрегулировать работу низших центров и ускорить её.

«Много энергии тратится и на такую работу, которая совершенно не нужна и вредна, например, на деятельность неприятных эмоций, на их выражение, на беспокойство, тревогу, спешку, на целый ряд бесполезных автоматических действий. Примеров такой ненужной деятельности сколько угодно. Прежде всего, это постоянно движущийся поток мыслей нашего ума, который мы не в состоянии ни остановить, ни подчинить себе и который поглощает огромное количество нашей энергии. Во-вторых, совершенно ненужное постоянное напряжение мускулов нашего организма. Мускулы оказываются напряжены и тогда, когда мы ничего не делаем.

Едва мы начинаем выполнять самую небольшую и незначительную работу, как немедленно приводится в действие вся система мускулов, необходимых для тяжёлой и упорной работы. Поднимая с пола иглу, мы тратим столько энергии, сколько нужно для того, чтобы поднять человека. Мы пишем короткое письмо, а тратим на это столько энергии, что её было бы достаточно, чтобы написать толстый том. Но главное в том, что мы растрачиваем мускульную энергию постоянно, всё время, даже если ничего не делаем. Когда мы гуляем, мускулы наших плеч и рук находятся в ненужном напряжении; когда мы сидим, без необходимости напрягаются мускулы ног, шеи, спины и желудка. Мы и спим с напряжёнными мускулами рук, ног, лица и всего тела, не понимая, что расходуем на эту постоянную готовность к работе, которую никогда не выполняем, гораздо больше энергии, чем на всю полезную работу, производимую нами в течение жизни.

Путь

С чего начинается путь?

Человек живёт под властью закона случая и двух видов влияний, опять-таки управляемых случаем.

Влияния первого рода — это влияния, созданные внутри жизни или самой жизнью. Таковы влияния расы, национальности, страны, климата, семьи, воспитания, общества, профессии, манер и обычаев, богатства и бедности, текущих идей и т.д. Влияния второго рода — это влияния, созданные вне этой жизни, влияния внутреннего круга, эзотерические влияния, созданные под властью других законов, хотя и на Земле. Они отличаются от предыдущих, во-первых, тем, что по своему происхождению являются сознательными. Это значит, что они созданы сознательно, сознательными людьми и для определённой цели. Влияния подобного рода обыкновенно облечены в форму религиозных систем и учений, философских систем и .доктрин, произведений искусства и так далее.

Результаты влияний, источник которых находится за, пределами жизни, собираются внутри него в одно целое. Человек помнит их вместе, чувствует вместе. Они начинают формировать внутри него некоторое целое. Он не вполне сознаёт, что, как и почему; а если и сознаёт, то объясняет всё неправильно. Но дело не в этом, а в том, что результаты этих влияний собираются внутри него вместе; и через некоторое время они создают в нём своего рода магнетический центр, который начинает притягивать к себе родственные влияния и таким образом растет. Если магнетический центр получает достаточно питания, если он не встречает сильного противодействия других сторон личности человека, которые выражают влияния, созданные внутри жизни, он оказывает влияние на ориентацию человека, вынуждает его сделать поворот и даже двигаться в противоположном направлении. Когда же магнетический центр разовьётся и достигнет значительной силы, человек уже постигнет идею пути и начнёт искать путь. Поиски пути могут занять много лет и ни к чему не привести. Это зависит от условий, от обстоятельств, от силы магнетического центра, от силы и направления нашего внутреннего тяготения, которое не заинтересовано в этих поисках и способно отвлечь нас как раз в тот момент, когда появилась возможность найти путь.

Если же магнетический центр работает правильно, если человек ищет по-настоящему, даже если он и не ищет активно, но правильно чувствует, он может встретить какого-то другого человека, который знает путь и связан непосредственно или ещё через кого-то с центром, существующим за пределами закона случая, из которого исходят создавшие магнетический центр идеи.

Здесь опять-таки имеются многочисленные возможности, но о них мы поговорим позднее. Давайте вообразим на мгновение, что человек, который ищет путь, встретил другого человека, который знает путь и готов ему помочь. Влияние этого человека на искателя проходит через магнетический центр. И вот тогда в этом пункте ищущий человек освобождается от закона случая. Именно это необходимо понять. Влияние человека, знающего путь, на другого человека, который путь ищет, представляет собой влияние особого рода. Оно отличается от первых двух влияний, во-первых, тем, что является прямым; во-вторых, это влияние будет сознательным. Влияния второю рода, которые создают магнетический центр, сознательны по своему происхождению, однако впоследствии они погружаются в жизненный водоворот и, смешавшись с влияниями, созданными внутри самой жизни, становятся подвержены действию закона случая. Влияния же третьего рода никогда не могут подпасть под власть закона случая; они находятся за пределами этого закона, а потому и их действие также выходит за его пределы. Влияния второго рода распространяются через книги, философские системы, ритуалы. Влияния третьего рода распространяются непосредственно от одного, человека к другому путём устной передачи.

Тот момент, когда человек, ищущий путь, встречается с человеком, знающим путь, называется «первым порогом», или «первой ступенью». С первого порога начинается «лестница». «Лестница» находится между «жизнью» и «путём»; человек может вступить на «путь», лишь пройдя по «лестнице». Человек совершает восхождение по лестнице с помощью другого человека, который является его водителем; сам подняться по лестнице он не может. Путь начинается только там, где кончается лестница, т.е. после последней её ступени, на уровне гораздо более высоком, чем обычный уровень жизни.

Вот почему на вопрос: с чего начинается путь? — ответить невозможно. Путь начинается с чего-то, совершенно не относящегося к жизни, и поэтому установить точку его начала нельзя. Иногда говорят, что, двигаясь по лестнице, человек ни в чём не уверен и может сомневаться во всём: в собственных силах, в правильности своего дела, в руководителе, в его знании и силах. Вместе с тем, его достижения очень неустойчивы; даже если он поднялся по лестнице достаточно высоко, он в любой момент может упасть, и ему придется начинать с самого начала. Но когда он перешагнул последнюю ступень и вступил на путь, всё меняется. Во-первых, исчезают все сомнения в руководителе, которые могли существовать; в то же время сам руководитель становится для него гораздо менее необходим, нежели раньше. Во многих отношениях он навсегда обретает независимость и знает, куда идёт. Во-вторых, он уже не может так просто утратить плоды своей работы, не окажется вновь в подчинении обыденной жизни. Даже если он оставит путь, он не сможет вернуться туда, откуда начал своё движение.

Вот почти и всё, что можно сказать о «лестнице» и «пути», потому что пути существуют разные. Об этом мы говорили раньше. Например, на четвёртом пути существуют условия, которых нет на других путях. Так, на четвёртом пути, в силу особых условий восхождения по лестнице, человек не в состоянии подняться на более высокую ступень, пока не поставит на свою ступень другого человека. Таким образом, чем выше поднимается человек, тем более он зависит от тех, кто следует за ним. Если они останавливаются, останавливается и он. Сходная обстановка может возникнуть и на пути. Человек может чего-то достичь, например, каких-то особых сил; но впоследствии ему придется пожертвовать этими силами, чтобы поднять до своего уровня других людей. И если люди, с которыми он работает, поднимутся до его уровня, он получит обратно всё, что пожертвовал. А если не поднимутся, он может всё утратить.

Работа

Вообще говоря, что нужно для того, чтобы разбудить спящего? Нужен хороший толчок. Но когда человек спит крепким сном, одного толчка недостаточно, требуется долгий период непрерывных толчков. Следовательно, должен существовать кто-то такой, кто будет производить эти толчки. Я уже говорил, что, если человек хочет пробудиться, ему надо нанять кого-то, кто долгое время будет его расталкивать. Но кого же он сумеет найти, если каждый погружен в сон? Один человек наймёт другого, чтобы тот его будил; но сам нанятый тоже уснёт. Какая польза от такого помощника? Кроме того, человек, который действительно пробудился, вряд ли будет тратить своё время на пробуждение других; у него может оказаться своя собственная, гораздо более важная работа.

Но чтобы достичь этого и получить результаты, несколько человек должны работать вместе. Одному человеку здесь ничего не сделать.

Поэтому человек, желающий пробудиться, должен искать других людей, которые тоже хотят пробудиться, и работать вместе с ними. Однако это легче сказать, чем сделать, — чтобы начать такую работу и организовать её, требуется знание, которым заурядный человек не обладает. Нужно организовать работу, и в работе необходим руководитель.

Поэтому первой целью человека, который начинает работу в группе, должно быть самоизучение. Работа по самоизучению может протекать только в правильно организованных группах. Человек в одиночестве не может увидеть себя. Но когда несколько человек объединились с такой целью, они даже невольно будут помогать друг другу. Это общая черта человеческой природы: человек лучше видит чужие недостатки, чем свои собственные. В то же время на пути самоизучения он узнаёт, что и сам обладает всеми теми недостатками, которые находит у других. Однако есть множество вещей, которые в себе он не видит, но замечает у других. Тем не менее, как я только что сказал, в таком случае он знает, что эти черты являются и его собственными. Таким образом, другие члены группы служат ему зеркалами, в которых он видит себя. Но, конечно, чтобы видеть себя в чужих недостатках, а не просто видеть чужие недостатки, человек должен быть очень внимательным к себе и глубоко искренним.

Далее, в работе по изучению себя человек начинает накапливать материал, являющийся результатом самонаблюдения. У двадцати человек этого материала будет в двадцать раз больше; и каждый из них сможет использовать его целиком, потому что обмен наблюдениями есть одна из целей существования группы.

В характере каждого человека есть черта, которая является центральной. Она подобна оси, вокруг которой вращается вся его «ложная личность». Личная работа каждого человека должна заключаться в борьбе против его главного недостатка. Этим объясняется, почему не может быть общих правил работы, почему все системы, которые пытаются выработать общие правила, или ни к чему не ведут, или приносят вред. Да и как могут существовать такие общие правила? Ведь то, что полезно одному, может оказаться вредным для другого. Один человек слишком разговорчив; он должен научиться хранить молчание. Другой человек молчалив, когда ему нужно говорить; ему надо научиться разговаривать. Так бывает везде и повсюду. Общие правила для работы в группах относятся к каждому члену; личные указания могут быть только индивидуальными. Как правило, человек не может самостоятельно найти свою главную черту, свой главный недостаток. Учитель должен указать ему на неё, показать, как с ней бороться. Никто другой, кроме учителя, не может этого сделать.

На каждого человека как бы ведётся отдельный счёт. Его усилия и жертвы записываются на одной странице книги, а ошибки и оплошности — на другой. То, что записано на положительной стороне, никогда не может искупить записанное на отрицательной. Записанное на отрицательной стороне может быть стёрто лишь истиной, т.е. немедленным и полным признанием в содеянном самому себе и другим, прежде всего — учителю. Если же человек видит свою ошибку, но продолжает оправдываться, небольшой проступок способен уничтожить целые годы усилий и труда. Поэтому в работе лучше признать свою вину даже тогда, когда вы невиновны. Но это опять-таки деликатный вопрос, и не следует его преувеличивать. Иначе результатом будет всё та же ложь, поощряемая страхом.

Аккумуляторы

Около каждого центра имеются два небольших аккумулятора, наполненных особой субстанцией, необходимой для работы данного центра.

В добавление к этому в организме есть ещё большой аккумулятор, который питает малые. Малые аккумуляторы соединены друг с другом, и каждый из них связан с центром, около которого расположен, а также с большим аккумулятором.

Аккумуляторы работают следующим образом, — сказал он. — Предположим, человек работает или читает трудную книгу и старается её понять. В этом случае в его мыслительном аппарате, находящемся в голове, вращается несколько «валов». Или предположим, что он поднимается вверх по склону и устаёт. В этом случае «валы» вращаются в двигательном центре.

В первом случае интеллектуальный центр, а во втором — двигательный заимствует необходимую для его работы энергию из малых аккумуляторов. Когда эти аккумуляторы почти пусты, человек чувствует утомление. Ему хочется остановиться, посидеть, если он идёт, или подумать о чём-то другом, если он решает трудную задачу. Но совершенно неожиданно он ощущает прилив энергии; и вот он снова способен идти или работать. Это означает, что центр соединился со вторым аккумулятором и черпает энергию оттуда. Тем временем первый аккумулятор наполняется энергией из большого аккумулятора. Работа центра продолжается, человек по-прежнему идёт или работает. Иногда для обеспечения этой связи требуется короткий отдых, иногда — толчок, иногда — дополнительное усилие. Как бы там ни было, работа продолжается. Спустя некоторое время истощается запас энергии и во втором аккумуляторе, и человек снова чувствует усталость.

Опять следует внешний толчок, или краткий отдых, или папироса, или усилие, — и человек снова соединяется с первым аккумулятором. Однако может случиться так, что центр возьмёт энергию из второго аккумулятора так быстро, что у первого не окажется времени для восполнения своего запаса из большого аккумулятора — он почерпнёт лишь половину энергии и будет заполнен лишь наполовину.

И вдруг после нового краткого отдыха, внешнего толчка или усилия появляется новый поток энергии, и человек вновь способен думать, ходить, работать.

Это означает, что центр соединился непосредственно с большим аккумулятором. Большой аккумулятор содержит огромный запас энергии. Соединившись с большим аккумулятором, человек буквально совершает чудеса. Но если «валы» продолжают вращаться, если энергия, получаемая из воздуха, пищи и впечатлений, продолжает уходить из большого аккумулятора быстрее, чем она в него поступает, тогда, конечно, придёт момент, когда и большой аккумулятор лишится всей своей энергии, а организм умрёт. Но это происходит очень редко.

Наша цель, наоборот, состоит в том, чтобы научиться подключать нужный центр к большому аккумулятору. Пока мы не умеем этого делать, вся наша работа будет напрасной, потому что мы заснём до того, как наши усилия смогут принести какие-либо результаты.

Однако такое возможно лишь при помощи эмоционального центра. Важно понять, что связь с большим аккумулятором можно установить только через эмоциональный центр. Инстинктивный, двигательный и интеллектуальный центры сами по себе могут питаться только от малых аккумуляторов.

Как раз этого люди не понимают. Поэтому они должны нацелиться на развитие деятельности эмоционального центра. Эмоциональный центр — аппарат гораздо более тонкий, чем интеллектуальный центр, особенно если мы примем в расчет тот факт, что весь интеллектуальный центр представляет собой единственную часть, которая работает в формирующем аппарате, и для интеллектуального центра многие вещи совершенно недоступны. Если кто-то желает узнать и понять больше того, что он в действительности знает и понимает, он должен помнить, что новое знание и понимание придёт через эмоциональный, а не через интеллектуальный центр.

Школа

— Что значит «сверхусилие»? — спросил кто-то.

Это усилие, превосходящее то, которое требуется для достижения данной цели, — отвечал Гурджиев. — Вообразите, что я шёл пешком целый день и очень устал. К тому же стоит плохая погода, холодно, льёт дождь. Вечером я прихожу домой, пройдя, скажем, сорок вёрст. Дома готов ужин, так тепло и уютно. Но вместо того, чтобы сесть за ужин, я вновь выхожу под дождь, чтобы пройти по дороге ещё три версты и лишь потом вернуться домой. Это и будет сверхусилие. Когда я шёл домой, я совершал обычное усилие, которое не в счёт. Я шёл домой; холод, голод — всё это подгоняло меня. А во втором случае я иду потому, что сам решил идти. Подобного рода сверхусилия становятся ещё труднее, когда я решаю идти не сам, а повинуюсь учителю, который в непредвиденный момент требует от меня свершения новых усилий, когда я решил, что на сегодня усилий хватит.

«Другая форма сверхусилия — это выполнение какой-либо работы в более быстром темпе, чем требует характер этой работы. Вы делаете что-то, скажем, моете полы или колете дрова. Это работа на час. Сделайте её за полчаса — это и будет сверхусилием.

«Но в обычной практике человек не способен на последовательные и длительные сверхусилия. Для того, чтобы их совершать, необходима воля другого человека, которой чужда жалость и которая обладает методом.

Если бы человек мог работать над собой, всё было бы просто, и школы не требовались бы. Но он на это неспособен, и причины лежат глубоко в его природе. Я на мгновение оставлю его неискренность по отношению к самому себе, постоянную ложь и т.д. и рассмотрю только разделение центров. Одно это уже делает невозможным ведение человеком самостоятельной работы над собой. Вы должны понять, что три главные центра — мыслительный, эмоциональный и двигательный — связаны друг с другом и у нормального человека работают согласованно. Их согласованность и представляет главную трудность в работе над собой. Что означает такая согласованность? Она означает, что определённая работа мыслительного центра связана с определённой работой эмоционального и двигательного центров, т.е. известного рода мысли неизбежно связаны с известного рода эмоциями или душевным состоянием, и с известного рода движениями или положением тела; одно вызывает другое; определённые эмоции или душевные состояния, вызывают определённые мысли и движения, а определённые движения или позы вызывают определённые эмоции и так далее. Всё связано, и одно не может существовать без другого.

Более, чем в чём-либо ином, он нуждается в постоянном руководстве и повиновении; за ним нужно наблюдать. Он не может наблюдать за собой постоянно. Кроме того, он нуждается в определённых правилах, для выполнения которых необходимо, во-первых, некоторого рода вспоминание себя; во-вторых, их выполнение помогает в борьбе с привычками. Всего этого человек сам сделать не может. В жизни всё устроено слишком удобно, и это мешает работать. В школе человек находится среди других людей, которые попали туда не по его выбору, с которыми может оказаться очень трудно жить и работать; в школе обычно бывают неудобные и непривычные условия. Это создаёт напряжение между ним и другими; такое напряжение необходимо, потому что оно постепенно сглаживает острые углы.

Далее, правильно организовать работу над двигательным центром можно только в школе. Как я уже говорил, неправильная, независимая или автоматическая работа двигательного центра лишает опоры другие центры, и они невольно следуют за двигательным центром. Поэтому единственная возможность заставить другие центры работать по-новому нередко состоит в том, чтобы начать с двигательного центра, т.е. с тела. Ленивое, автоматичное, полное глупых привычек тело прекращает любую работу.

И далее, нужно понять, что мы говорим не об исключительных случаях, которые могут возникнуть, а могут и не возникнуть, а об общих принципах, о том, что случается с человеком ежедневно. Обычный человек, даже если он и придёт к пониманию необходимости работы над собой, остаётся рабом тела. Он раб не только известной и видимой деятельности тела, но и раб его невидимой и неизвестной деятельности, и как раз именно она держит его в подчинении. Поэтому когда человек решил бороться за свободу, он в первую очередь должен бороться с собственным телом.

В этой связи Гурджиев показал нам множество разнообразных упражнений для управления мускульным напряжением, а также некоторые позы, принятые в школах при молитве или созерцании; человек может принять эти позы лишь в том случае, если он научится освобождать мускулы от ненужного напряжения.

Среди них была так называемая «поза Будды» со ступнями на бедрах, а также другая, ещё более трудная поза, которую он выполнял в совершенстве, а мы подражали ей весьма приблизительно. Для выполнения этой позы Гурджиев, разувшись, становился на колени, после чего садился на пятки, тесно прижав ноги одна к другой». Даже просто усидеть таким образом на пятках более одной-двух минут было очень трудно. Затем он поднимал руки и, держа их на уровне плеч, медленно наклонялся назад и ложился на пол, причём ноги, согнутые в коленях, оставались поджатыми под тело. Пролежав в такой позе некоторое время, он так же медленно, с вытянутыми в стороны руками, поднимался с пола, потом опять ложился и так далее.

Он дал нам много упражнений для постепенного расслабления тела н всех его мускулов, начинавшихся всегда с мускулов лица, а также упражнений на «ощущение» рук, ног, пальцев и так далее. Фактически идея расслабления мускулов не новая; но объяснение Гурджнева о том, что расслабление мускулов тела необходимо начинать с мускулов лица, было для меня новым; я не встречал его ни в книгах по «йоге», ни в литературе по физиологии.

Дж.Беннетт. "Гурджиев. Путь к новому миру." .