Федор Конюхов

Официальный сайт

Для меня Федор Конюхов является олицетворением русского духа, визитной карточкой русской нации во всем мире.

Побывал на следующих полюсах:

• Северный географический (трижды)
• Южный географический
• Полюс относительной недоступности в Северном Ледовитом океане
• Эверест (полюс высоты)
• Мыс Горн (полюс яхтсменов)

Недавнее интервью - http://others.sport-express.ru/reviews/21118/

РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ

В его старой книжке всякий год отмечен событием: "1953. Первый раз услышал запах сена. 1971. Первый раз меня хотели убить. 1977. Первый раз один ночевал в тайге. 1982. Первый раз рисовал обнаженную натуру…"

О Конюхове толкуют разное. Мы шли к нему, вооружившись цитатами. Среди них - реплика знаменитого яхтсмена Виктора Языкова: "Федор - личность уникальная, небеса ему прощали отсутствие профессионализма. Это можно объяснить только одним: он блаженный. Не надо его копировать".

Вспоминать ее не стали - попав под обаяние Федора Филипповича. И вы бы попали. И вы бы забыли все скверное. У Конюхова прозрачные глаза. Говорят, люди с такими никогда не врут.

Его мастерская неподалеку от Павелецкого вокзала примыкает к часовенке. Бронзовые флотоводцы у входа. Андреевский флаг прямо на дереве. Таблички с именами погибших путешественников.

Сам Конюхов, который в декабре 2010-го был рукоположен в священники, встретил нас в рясе с могучим крестом. В комнатке живописный хаос - рюкзаки, иконы, недописанные картины. Чертежи яхт.

Говорил он, как никто, - будто в масло окуная каждое слово. "Лежить", "идуть", "знають". "Квартирка", "колбаска", "опасненько". Режиссер Кэмерон, опередивший с погружением на дно Марианской впадины, - для него "Камерун". Мальдивы - "Мальвины". И ничего с этим не поделать. Всё у Конюхова как-то по-особенному.

В минувший понедельник 60-летний Федор Конюхов улетел покорять Эверест, на который впервые взошел двадцать лет назад.

* * *

- Так как вас называть - отец Федор? Федор Филиппович?

- Федор Филиппович. Если фотографировать будете - рясу сниму. Не надо расписывать, что я священник. Мы занимаемся путешествиями. Спортом. Правильно?

- Ну да.

- Если б вы были из православной газеты - пришлось бы у Владыки брать разрешение на интервью. А что касается экспедиций - тут я никого не спрашиваю.

- Вы отправляетесь на Эверест. И, кажется, года два в России не появитесь?

- Может, два. Может, больше. Вся моя жизнь - сегодня приехал, завтра уехал. Я уж позабыл, как выглядит Красная площадь! На днях вспоминал - какая же она? Лет десять там не был.

- А в Мавзолее?

- Еще пионером, в 60-е.

- Недавно вы медкомиссию проходили. Никаких неожиданностей?

- Пока нет. Дай Бог. А то могли бы на Эверест не пустить. Он больных не прощает. Китайцы требуют справку у всех, кто старше шестидесяти.

- Вы как-то обмолвились, что каждый день пробегаете 54 километра.

- Времени нет столько бегать. Ежедневная у меня лишь молитва. Но когда бегу - укладываюсь в 7 часов 10 минут. Это не сильно быстро. Так, рысцой.

- Много людей вашего возраста покорили Эверест?

- Человека три. Я там впервые побывал в 1992 году. Поднимался со стороны Непала, Гималаев. А теперь пойду со стороны Тибета. Меня часто спрашивают: "Зачем тебе это? Какие цели, задачи?"

- Что отвечаете?

- Да просто люблю я Эверест! Соскучился по нему. Двадцать лет назад я был спортсменом, а сейчас все иначе. Нравится - иду. Не нравится - я бы не пошел. Такой возраст, что подчиняюсь одному Господу Богу. Телевизор у меня не выключается - смотрю день и ночь документальные фильмы про Эверест.

- Настраиваетесь?

- Да. Вот этот фильм про команду новозеландского гида Рассела Брайса. Он мой ровесник, 11 восхождений на Эверест.

- Дальше какие планы?

- В сентябре на верблюдах пересеку пустыню Гоби с востока на запад. Две с половиной тысячи километров за восемьдесят пять дней. Будет у нас с товарищем из Южной Кореи шесть верблюдов. На двух - мы, еще четыре с поклажей. В апреле 2013-го отправлюсь на собаках к Северному полюсу.

- Масштабно.

- После этого, надеюсь, за три месяца пройдем всю Гренландию с севера на юг. Так делал великий японский путешественник Наоми Уэмура. А осенью на весельной лодке поплыву через Тихий океан.

- Десять лет назад на весельной лодке вы пересекли Атлантический океан. В чем разница?

- Прежде лодка была семь метров, сейчас - десять. Атлантический маршрут три тысячи миль, Тихий океан - восемь тысяч. Тогда управился за сорок шесть дней, в Тихом буду плыть сто шестьдесят. Если не отыщется генеральный спонсор, лодка пойдет на частные средства моих друзей из Челябинской области.

- Что за друзья?

- Путешественники-любители. Романтики. А экспедицию на Эверест финансирует Современный гуманитарный университет, там замечательный ректор. 76 лет, геолог по образованию. Сам подняться уже не может - так решил меня поддержать. Деньги даются под научную программу - им интересно, как будет себя чувствовать мое сердце. Обвесят датчиками, и вся информация автоматически начнет поступать в университетскую лабораторию.

- В чем коварство Эвереста?

- Все горы коварные. Эверест нужно уважать. Как в Святом Писании: "Если ты находишься здесь телом, но не находишься духом - сие бесполезно". Когда забивал крючья в эту гору - до меня дошло: надо созреть духовно, чтоб молотком по нему стучать. Чтоб у тебя было право вбивать крюк в Эверест.

- Эверест - он живой?

- Конечно. Весь мир живой. Раньше мне, молодому, было сложно путешествовать. Слишком много тщеславия. С трудом переносил одиночество. Попробуйте провести сто дней без общения. Или двести, как в первых моих кругосветках. Не было ничего тяжелее одиночества! А сегодня я понял: нету на земном шаре одиночества. На Земле все живое. Тот же океан - в нем киты. Горы живые. Пустыня. В пустыне с тобой Господь Бог. И святые, которым молишься.

- Мы-то думали, вы после ста дней одиночества с веслом начинаете разговаривать.

- Никогда такого со мной не было. Я с детства верующий, чувствую Божье присутствие. Что ж мне с веслом говорить? Это вопрос настроя. Если б меня забросили в океан неизвестно на сколько - крыша и впрямь могла поехать.

- Как настраиваться?

- Я всегда настраивался на большее. Вот сооружали мне первую весельную лодку - я готовился к ста дням в океане. Хоть было предчувствие, что управлюсь дней за семьдесят. А пробыл сорок шесть. С яхтой точно так же. Я же знаю - земной шар крутится, в нем двадцать семь тысяч миль. За двести дней закрою круг и вернусь к людям. Всё!

- Вы писали в дневниках, что временами подкрадывалось безумие.

- Бывало. Но борешься, уходишь от безумия… Дневники - вещь откровенная, потому и написал.

- А водочку вы пьете?

- Не-е, она горькая. Мне бы что-нибудь сладенькое - шампанское, вино. В экспедиции обычно беру коньяк, разведенный со спиртом, и добавляю мед - чтоб послаще было. А сейчас обязательно в дьюти-фри куплю по бутылке коньяка и виски. В Катманду опасненько - грязь кругом, антисанитария. Перед завтраком непременно стопочку употребить надо. Я и в Эфиопии так делал.

- Если высоко в горах накатить - наверное, со стопки унесет?

- Там уже никто не пьет. Даже воду еле-еле в себя вливаешь. А она противная-препротивная, тебя выворачивает. Про еду на такой высоте и говорить нечего. Кислорода не хватает - и организм отказывается принимать пищу. Она не усваивается - камнем лежит. Поэтому, когда идешь на последний штурм, возьмешь с собой конфетку про запас, и всё. Я вообще-то человек закаленный, неприхотливый. Когда в 1989-м шли к Северному полюсу и закончились продукты, снег кушал! Убеждал себя, что есть в нем какие-то питательные вещества. Опять же все от настроя зависит. По молодости я и морскую воду пил.

- Фу, какая гадость.

- Так полезная! Витамины! От одной и той же пищи, как и от дистиллированной воды, устаешь. Хочется разнообразия. В долгом путешествии глоток-другой морской воды не повредит. Можно и в суп добавить.

* * *

- Говорят, на Эвересте много трупов.

- Он ими завален. Тела не разлагаются - превращаются в мумии, усыхают от солнца. Лежат почерневшие. На Эвересте тепла нет, летом минус 20, зимой - минус 40. Никаких мух.

- Что ж тела не снимают?

- Это так сложно - вы не представляете! Необходима специальная экспедиция, колоссальные деньги. Человек сам едва поднимается - а еще кого-то тащить на себе?

- Вы опытный. Сразу понимаете, из-за чего этот альпинист погиб?

- На Эвересте гибнут из-за сердца. Дыхалка, отек легких.

- Срывается мало кто?

- Да, срывы - редкость. Такой маршрут, что идут профессионалы. В какой-то момент начинается то, что альпинисты называют "зоной смерти". На высоте восемь - восемь с половиной тысяч метров не знаешь, как поведет себя организм. Пойдешь раньше времени, не акклиматизировавшись, - плохо. Пересидишь - тоже плохо.

- Как правильно?

- Больше двух суток на высоте находиться не стоит. Единицы выдерживают около четырех. Я, кстати, встречался с нашей альпинисткой, вернувшейся с Эвереста. Фамилию называть не буду. Спросил: "Почему бы тебе не стать первой женщиной в России, поднявшейся на 14 восьмитысячников?" Она усмехнулась: "Федор, я раз поднялась - и некоторых друзей в записной книжке уже смутно помню. А через 14 восхождений перестану узнавать мужа и детей…"

- Шутила?

- Нет. При недостатке кислорода клетки головного мозга отмирают. А на восьми тысячах метров и выше с кислородом беда. Голова немножечко "плывет", и проблемы с памятью после Эвереста - обычная история.

- Вы тоже на себе почувствовали?

- Разумеется. Постепенно все восстанавливается - но не до конца. Имена помнишь, а вот стишки какие-то забываются напрочь. Вообще на Эвересте очень тяжелый воздух. Невкусный. Идешь на яхте в океане или на лыжах к полюсу - хоть Северному, хоть Южному - и дышишь полной грудью! Воздух свежий, чистый! А в горах пахнет смертью. Не буквально, конечно - при подобной температуре трупный запах исключен. Просто обстановка такая, мертвых вокруг много…

- На ваших глазах люди гибли?

- Не раз. Часовенку рядом с мастерской я построил в память о моих погибших друзьях - моряках, альпинистах, путешественниках. Там перечислены тридцать две фамилии. Я всегда молюсь за них, за тех, кто отправляется в новые экспедиции. Все в руках Бога. К примеру, стоим вдвоем, между нами меньше метра. Вдруг с обрыва летит камень, который оба не видим. Он попадает в товарища - и тот умирает. А у меня ни царапины. Думаешь: "Почему он, а не ты? Чем я лучше? Ничем! Наоборот, он красивее, моложе, сильнее, детишек у него больше…" Как погиб Валера Кондратко? На Чукотке после экспедиции зашел последним в самолет, закрыл дверь и сел на ближайшее кресло. "Кукурузник" перегрузили так, что он рухнул сразу после взлета. Хвостом ударился о лед. Ни летчики, ни остальные пассажиры не пострадали. А Валере ручка от двери вошла в висок.

- Судьба.

- Человек был удивительный! О космосе мечтал. Готовился в отряде космонавтов… Или Саша Рыбаков. Та экспедиция к Северному полюсу складывалась мучительно. Авиация не поддерживала, все тащили на себе. Наступил день, когда еда кончились. Тогда впервые по-настоящему ощутил, что такое голод. Вот и кушал снег. А организм Саши не выдержал. Он умер у меня на руках. Я обнял его, замерзающего, пытался как-то согреть. Но был уставший, сморило. Просыпаюсь - Саша мертвый.

- Экспедицию прервали?

- Нет. Пошли дальше. И дошли! А тело забрал самолет… Или взять наше восхождение на Эверест с Женей Виноградским в 1992-м. Поднялись на восемь тысяч метров - погода испортилась. Спустились обратно. Через неделю новый подъем. А за это время там все наши палатки ветром унесло. Ставить новые не было сил. Экспедиция оказалась на грани срыва. Но тут разглядели единственную палатку, которая чудом уцелела. Когда забрались в нее, поняли причину "чуда".

- И что за причина?

- Палатка принадлежала испанскому альпинисту. Он умер - и так прижал телом, что ветер сорвать ее не мог. В этой палатке провели восемь часов. Облокотились на труп - и вспоминали всю свою жизнь, гадали, удастся ли вернуться домой. Периодически толкали друг друга в бок: "Не спи!" Спать нельзя - велик риск не проснуться. При подъеме на Эверест считается, что погибает каждый третий. Говорю Жене: "Может, этот испанец и есть третий - который уже погиб за нас?" Наверное, так и было. Все прошло удачно. И 11 мая 1992 года в 13.15 мы стояли на вершине.

- Был на Эвересте хоть один священник?

- Не знаю. Владыка Иосиф, мой начальник, спросил: "Там будут твои чада?" Да, отвечаю. "Значит, и ты должен идти. У подножия Эвереста их благословлять. А раз они идут на вершину - и ты отправляйся наверх". В моем роду много священников. Я сам учился в духовной семинарии и мечтал священником стать. Думал, годам к 50 это произойдет, но оттягивал, оттягивал - и стал в 58.

- В декабре вам исполнилось 60. Верите?

- Не верю! Кажется, что мне лет под триста!

- ???

- Смотрю, что успел за эти годы, - ну разве к шестидесяти столько можно? Не вмещается! И как-то запало мне в голову число триста. Вот оно подходящее.

- Пенсию оформили?

- Да, как положено. В метро бесплатно прохожу. Пенсия моя - 6355 рублей.

- Что-то маловато.

- Мне дополнительные "московские" не платят. Я же в двух институтах на полставки работаю, профессор. В транспортной академии преподаю безопасность судового мореплавания. Если уволюсь - буду тысяч девять получать.

- По Москве на метро передвигаетесь?

- Да, так удобнее. Хотя машина есть.

- Какая?

- Патриотичная. УАЗ-"Патриот". Дают знакомые из дилерской компании. Через два года возвращаю. Но сам за рулем редко. Меня и в Москве-то почти не бывает.

* * *

- Когда-то вы планировали на 2012 год погружение на дно Марианской впадины. Но кое-кто вас опередил.

- Я за Камеруна порадовался…

- За Джеймса Кэмерона, режиссера?

- Ну да, Камеруна. Нестандартный такой человек. На батискаф ушло семь лет и семь миллионов долларов. Адекватная сумма. Это в России предела нет - если б затеяли проект, начали бы со ста миллионов... Я сидел и думал: наш бы Бондарчук не погрузился. А Камерун и за собственные деньги построил бы.

- После "Аватара"-то Кэмерон что угодно построит.

- И у нас могли бы построить. Что такое - семь миллионов? А батискаф его, по-моему, из угле-пластика. Легкий, маленький. На торпеду похож.

- Вы "Аватар" смотрели?

- Да. Мне как художнику нравится. Я все фильмы смотрю глазами художника. Сюжет не имеет значения - мне интересно, как поставлено. Какая картинка. Как смонтировано. Какие краски. Вот гляжу на Пикассо - меня не все трогает. Или Николай Рерих.

- Что Рерих?

- Очень люблю его как художника, писателя, путешественника. Но философия Николая Константиновича меня не трогает.

- Так ваша затея с Марианской впадиной жива? Или после Кэмерона и не хочется?

- А для меня не важно сделать что-то первым. В Марианской впадине побывало пока три человека. Вот было бы здорово, если б Камерун на Луну полетел! Уверен, осилил бы. Причем полетел бы именно частным образом - как сделал это с Марианской впадиной. Я вам вот что хочу сказать. В 70-80-х годах одиночек всерьез не воспринимали. Твердили, такой человек не вписывается в наш образ жизни. Или его в психушку стоит забрать. Все изменил Уэмура.

- Как?

- В 1978-м открыл эру одиночек. Доказал: одиночка способен делать то, что не сделаешь командой. Один поднялся на Эверест, один шел к Северному полюсу. Весь мир ему поражался. Но долго никто не решался повторить. Только в 1986-м француз Жан-Луи Этьенн один добрался до Северного полюса. А в 1990-м пошел уже я.

- Легенд про вас много. Кто-то считает, - вы небогатый человек. Кто-то думает, что Федор Конюхов - миллионер.

- Я очень богатый! Я позволяю себе то, что мало какой миллионер позволит. Это огромное богатство. Сижу и думаю - через несколько дней увижу Эверест! Потом пойду на собаках по пути Уэмуры, моего милого учителя и идеала! Дальше поплыву через весь Тихий океан! Сидел у меня как-то один губернатор, миллиардер. Камерун по сравнению с ним - ничто. Что-то говорил: "Мы тоже будем спускаться…" А я вижу - никуда, дорогой мой, спускаться ты не будешь. Деньги тебя захлестнули, семь миллионов на мечту не отдашь.

- Жалко вам таких людей?

- Да. Думаю: так всю жизнь и проболтается. Вот был у меня Зеленин, бывший тверской губернатор. Олигарх. В то время мог построить яхту, о которой я мечтаю, - чтоб обойти вокруг света за восемьдесят дней, поставить мировой рекорд. Сделать Россию океанской державой. Речь шла всего-навсего о 10 миллионах евро.

- При чем здесь Зеленин?

- Он тогда был президентом федерации парусного спорта. Не сделали. Сейчас он и не президент федерации, и не губернатор. А Камерун сделал! Как не уважать такого человека?! Вот вы, ребята, наведываетесь к олигархам наверняка чаще меня. Наведываетесь?

- Случается.

- В домах на Рублевке нет счастья. И не может быть. Богатство - это скука. Я за этих людей молюсь. Как в Священном Писании сказано: "Молитесь за обижающих, проклинающих и ненавидящих вас". Меня не обижают и не проклинают. Так что за них тем более надо молиться.

- Вы ведь брали в напарники богатых людей - на коммерческой основе.

- Есть такое. Но это друзья. Вот стоит у меня яхта в Австралии, она прошла Антарктиду. Понятно, нужно перегонять в Европу и ремонтировать.

- Дорого?

- 130 тысяч долларов. Так я собрал друзей из среднего бизнеса, восемь человек скинулись по 15 тысяч. Поплыли, вместе прошли мыс Горн. И один сказал мне: "Я так счастлив - все это увидел! А до этого был на Мальвинах…"

- Мальдивах.

- Да. Был на Мальвинах с женой. Я засмеялся. Он кивнул: "Правильно, Федор, смеешься. Две недели мы отдыхали, те же деньги потратили, и все время в ссорах…"

- Смешно.

- А иначе на Мальвинах нельзя. Чтоб с женой две недели - и не ссориться. Человек от безделья начинает маяться. А мои экспедиции недорогие. Выйдем на улицу - стоят такие джипы! Они побольше, чем весельная лодка стоят! А что такое - джип? Ударили его разок, разбили - и всё. Нету джипа.

- Золотые слова. Вы однажды сказали, что из каждой экспедиции возвращаетесь с долгами.

- Экспедиция не может быть без долгов. Например, академия платит китайцам за мое восхождение. Но туда приеду, и начнется - фонарики, батарейки, продукты… Никакой зарплаты от спонсора мне не надо. Это грех - за Эверест получать премии или медали. Сам Эверест или мыс Горн - уже награда. Так и накапливаются долги.

- Загранпаспорт меняете ежегодно?

- Вот это смешная история. У меня недавно сорвалась любопытная экспедиция в Индию. Собирались проехать через дом Рериха, лже-могилу Иисуса Христа в Кашмире. Возвращается паспорт из индийского посольства - всем открыли визу, кроме меня. Нет, говорят, места, куда ставить. Паспорт еще годен, а страницы все использованы. Парни улетели, я остался.

* * *

- Со спонсорами вы работаете виртуозно. Отказы редки.

- А я вас научу. В 70-х зашел в рыбный порт Находки. Что-то просил на экспедицию. Передо мной другой проситель. Директор его спрашивает: "Ты на чем приехал? Какая машина?" - "Японская" - "А у меня советская. И еще должен тебе помогать. Вон Федор денег хочет - так пешком явился…"

- Разумно.

- Я это запомнил. Если просишь деньги на экспедицию - не стоит выделяться. Да и посмотрите - вокруг меня разве роскошь? Я живу не ради своего блага - ради экспедиций. Ради мечты. Ради идей. Без этого не смогу. Для чего тогда жить? Чтоб иметь машинку, квартирку, колбаску, пивцо? Одну и ту же работу с девяти до шести? Господи, какая скука! Я всегда живу будущим. Будущей экспедицией, будущей встречей с друзьями. Будущими картинами. Книгами. Планами. Прошлым жить не люблю: "А вот помнишь… А вот было…" Мне это уже не интересно. Ну было и было. Лучше подумать о том, что впереди. Мне даже картины больше всего нравятся те, которые еще не нарисовал. Но они созданы у меня в голове. Нарисовал - значит, высказал себя. А тут ходишь, размышляешь, предвкушаешь, в любую секунду можешь что-то поменять. Так же и с экспедициями.

- У вас семья, детишки. От жены упреков не слышите?

- Никогда! Разве что перед очередной экспедицией скажет: "Плохо, что ты снова надолго уезжаешь". Ирина - доктор наук, профессор. С голоду мы все-таки не умираем. Я в двух местах преподаю, пишу картины, плюс пенсия. А особняк мне ни к чему, из любого подвала могу сделать мастерскую. У меня прежде и был подвал, хоро-о-шенький…

- Почему распался ваш первый брак?

- Люба с 90-х годов живет в Америке. Городок Беллингхэм - побратим Находки. Она тоже художник, у нее своя галерея. Вышла замуж за богатого человека. В те годы многие уезжали за границу. И мне предлагали остаться в США, Австралии. Однако я себя вне России не представляю. Сами посудите - ну какой из меня американец? Или австралиец? К тому же охватывает жуть от одной мысли, что умру за границей. Не знаю, задумывается ли об этом моя первая жена? А мне действительно страшно, что снесут на погост в чужих краях. Пусть буду на паперти сидеть - но на родной земле. Где жили мои предки, люди верующие, православные. Я совсем не против других религий. Не человек их создавал - так, видимо, угодно Богу. Потому что была бы на свете одна-единственная религия - люди пошли бы вразнос!

- Вы полагаете?

- Конечно! Не было бы сдерживающих факторов. Представьте - стали бы все христианами. Да мы бы так распоясались! А чтоб этого не случилось, Господь и болезни посылает. Ох, что без них люди творили бы! Ели бы все подряд, дрались бы, воевали… А болезни усмиряют нас в своих грешных желаниях.

- Мощи Андрея Первозванного и сейчас с вами?

- Они всегда со мной. Вот здесь, внутри креста. Крест, между прочим, особый - Николая Конюхова. Брата моего деда, он был священником. В 1918 году большевики замучили его до смерти. Сперва на морозе обливали водой, а после пустили пулю в лоб. Крест сорвали - наверное, думали, в мощевике какие-нибудь ценности спрятаны. Родственники сохранили - и мне передали. Видите, раньше большие кресты носили - нынче делают поменьше. Священники жаловались - дескать, тяжело носить. Прежде почему-то этого не боялись, не тянул крест…

- Вас трудно представить без бороды. Когда в последний раз ее сбривали?

- Лет в 25. Требовалась новая фотография в паспорт. А при советской власти для этого обязательно приходилось сбривать бороду. В семейном архиве сохранился снимок - годовалый Оскар, и я без бороды. Сын смеется: "Хоть увидел, какой у тебя подбородок".

- Самый известный человек, который покупал вашу картину?

- Боб Хоук, премьер-министр Австралии. Тут вопрос в чем - мои картины покупают обычно коллекционеры. А коллекционер знает искусство, он не переплатит. Ты много попросишь - он посмеется: "Говори-говори, да не заговаривайся…"

- Премьер к вам сюда приезжал?

- У меня были выставки в Австралии.

- Что выбрал?

- Графика, северная работа. Или склон Эвереста, не помню… Давным-давно на выставке в Канаде подошел ко мне один из вице-президентов компании "Макдональдс": "Картины мне нравятся, но хотелось бы посмотреть ваши наброски. Дорожная тетрадь сохранилась?"

- И?..

- Был у меня дневничок с набросками. Вот он, глядите. Папиросная бумага. Купил в Катманду, на Эверест с ним забирался. Увидел яка - нарисовал. Вот описываю, как мост переходим, градус такой-то… Канадец листал-листал, потом воодушевился: "Покупаю!" И так мне жалко стало этот альбомчик, что не продал. Даже торговаться не пожелал. Да и сколько за него дал бы? 500 долларов, 800?

- Рекорд - за сколько ушла ваша картина?

- 7-8 тысяч евро. Последнюю работу выставили на аукционе за полторы тысячи долларов, а продали - за 90 тысяч рублей. На эти деньги я приобрел снаряжение для Эвереста. Как раз хватило.

- Что за картина?

- Гора Аконкагуа. Человека, далекого от искусства, мои картины не тронут. Его интересует другое. Например, эту картину начал писать у подножия Аконкагуа, потом ее везли погонщики мулов. Она вся потрепанная. Рамы нет. Нужна такая картина человеку с Рублевки?

- Обижаетесь, если не хотят вашу экспедицию финансировать?

- Никогда! Сын подтвердит. Значит, что-то мы неправильно делаем, если людям неинтересно. Мертвый проект - и двигать его бесполезно.

- Восемьдесят дней вокруг света под парусом - проект не мертвый?

- Не удается пока яхту построить. Выходит, страна не созрела. Как и с Марианской впадиной. Вот мои французские друзья на тримаране обошли вокруг света за сорок дней - я радуюсь за человечество. Как Уэмура говорил о самом себе - "расширяю планку человеческих возможностей". Я шел к Полюсу - ох, как мне было тяжело. Упаду, сил никаких, надо мной небо все в звездах - и думаю: "А Уэмура тринадцать лет назад дошел. Он был первый, и снаряжение хуже…" Встаю и шагаю дальше.

- Небо в звездах. Как романтично.

- Помню, в 50-е запустят спутник в космос - а бабушка моя восклицает: "О, масло полетело". По радио передали - масло на орбиту вывели. Проверяли, что с ним станется. И бабушка решила: раз в магазинах его нет - в космосе будут выращивать. Недавно об этом вспоминал.

- Был повод?

- Шел на яхте вокруг света. У меня GPS, лежу, изучаю свои координаты - и думаю: "Э-э, бабушка, не права ты была. Правильно мы делали, что масло в космос запускали". За счет космоса я и с Эвереста буду по спутниковому телефону разговаривать.

- Где самые красивые закаты?

- Очень красивые в пустыне, полярных льдах, Антарктиде… На том же Эвересте. Часто было желание, как у художника, - остановить мгновение. Да и в Москве красивые - но мы этого не видим, заняты другим. В первых кругосветках мне закаты пропускать было никак нельзя.

- Почему?

- Только по ним погоду предсказывал на следующий день. Как солнце сядет - такая и будет. До сих пор по привычке смотрю, проверяю тот прогноз погоды, который мне прислали.

* * *

- С сомалийскими пиратами сталкивались?

- Бывало. Первый раз - когда с Сейшельских островов перегоняли яхту Вадима Цыганова, мужа и продюсера певицы Виктории. Сопровождал нас военный корабль, плюс на борту было три морских пехотинца с оружием. Но пираты, которые сейчас фактически весь Индийский океан держат в страхе, все равно попытались взять яхту на абордаж.

- Как это происходит?

- Военный корабль не может идти прямо рядом с нами. Двигатель греется. У нас-то скорость 5-6 узлов, у него - в два раза больше. Поэтому он обгонит миль на десять, поворачивает, возвращается. Так кругами и ходил. Причем до Омана нам никак не могли перекинуть на борт пехотинцев - были сплошные шторма. Пересадили, когда зашли в порт на ремонт. У них с собой автоматы, ручной пулемет и "мухи" - гранатометы. И вот, в два часа ночи командир корабля по рации сообщает: "Федор, видишь пять точек на локаторе? К вам приближаются". А у меня локатор маленький. Присмотрелись - действительно. По одну сторону с ревом несутся три катера, по другую - два. А корабль, как назло, далеко-о-о. Но оттуда начали стрелять трассирующими пулями - чтоб привлечь внимание пиратов.

- А пехотинцы?

- Они тоже палили из пулемета и гранатомета. Но закон запрещает им сразу стрелять в людей. Даже в пиратов. Сначала нужны предупредительные выстрелы. Вот они и долбили поверх голов. Правда, делали это с такой яростью, что за пару минут всю палубу завалило гильзами.

- Пираты отвечали огнем?

- Воздержались. Увидев, что на них огрызаются, развернулись и ушли. Второй раз видел их в Эфиопии, которая граничит с Сомали. Мы шли по пустыне на верблюдах в сопровождении шестнадцати вооруженных человек. Среди них двое - из охраны эфиопского президента. Мужички там простые, если что - тут же бьют на поражение. Никаких предупредительных выстрелов. Поэтому сомалийцы соваться к нам быстро раздумали.

- Животные вас атаковали часто?

- Не без этого. Тяжелее всего пришлось в 2009-м, когда в Монголии укусил клещ.

- Энцефалит?

- Еще хуже - боррелиозный. Целый месяц лечился. Был на грани. Но снова обошлось.

- Кирсан Илюмжинов рассказывал нам, как встречал инопланетян. Вы - не встречали?

- Думаю, Илюмжинов действительно их видел. Но он буддист. А я - православный. Считаю, все, что нас окружает, создано Богом. Включая НЛО и прочие явления, которые пока не разгаданы. Ничего, придет время - все узнаем. Вот лет двести назад люди понятия не имели, что такое молния…

- Из последнего - что поразило вас?

- В 2010-м патриарх эфиопский отвез меня в уникальный храм. Он без крыши - но ни одна капля дождя туда не попадает. Триста километров от Аддис-Абебы, горная долина. Стоит с XIII века, а прежде на этом же месте были другие храмы, самый древний - еще до нашей эры. Вот как объяснить? За стеной льет как из ведра, а внутри - сухо. То ли место намоленное, то ли изначально по какой-то причине осадков там никогда не бывает. Люди увидели - и решили именно на том участке земли построить храм. Где грань этого чуда? Впрочем, много рассуждать на такие темы ни к чему.

- Почему?

- Люди по-разному воспринимают. Вот Илюмжинов решил рассказать откровенно о контакте с инопланетянами - а некоторые смеются. Хотя, уверен, кто-то об этом даже больше знает - но молчит.

- Вы же знакомы с бывшим президентом Калмыкии?

- Да, встречались во время экспедиции на верблюдах по Великому шелковому пути. Прилетаем в Элисту, нам говорят: "В четыре утра - на прием к Илюмжинову". Я подумал - ослышался. Уточняю: "В четыре часа дня?" - "Нет-нет, утра".

- Оригинально.

- Ладно, в гостинице завели будильники, приехали, - а в приемной полно народа! Ждут Кирсана Николаевича. Нас увидел, проводил к себе, чаем напоил. Рассказывал: "В восемь утра прилетит самолет - и отправлюсь в Англию". Оказывается, для него это стандартный график. Мог всю ночь людей принимать, а утром куда-то улететь. Думаю: "Когда ж он спит?!"

- По словам Илюмжинова, четырех часов сна ему хватает. А вам?

- Не всегда. Хотя тоже сплю мало. Ложусь не раньше двенадцати. С двух до четырех просыпаюсь, чтобы помолиться. Дома к этому давно привыкли. Потом прикорну, а часов с шести - уже на ногах.

— Я человек в первую очередь (смеется). Любопытный, любознательный, романтик, авантюрист в хорошем смысле. Я православный человек, я священник. Я знаю, что если Господь Бог создал нашу планету, создал Эверест и человека по образу и подобию себя, и он идет к разгадке божественного, значит не грех делать восхождение на Эверест, не грех открывать другие страны, заниматься наукой или делать спортивные достижения. Это и значит продлить человеческие возможности, а Господь Бог так и создал человека.

— Какие путешествия и новые рекорды планируете?

— В январе мы хотим установить рекорд по длительности полета на воздушном шаре. Будем это делать из Рыбинска в районе 15 января. Надо будет продержаться в воздухе больше 50 часов. Затем ближе к осени у меня будет рекорд по высоте полета: я хочу подняться на воздушном шаре в стратосферу, на 25 километров. Это мы будем делать в Якутии или Красноярском крае.

Планов много, мои экспедиции ведь долго готовятся. И в регате на Кубок Жюля Верна мечтаю принять участие, для этого мы разрабатываем гоночную яхту, и с Артуром Николаевичем (Чилингаровым, специальным представителем президента РФ по международному сотрудничеству в Арктике и Антарктике. — Прим. ТАСС) мы планируем, как будем погружаться в Марианскую впадину. Я хочу увидеть дно Марианской впадины, мне интересно, какие ощущения у меня будут, какие мысли, когда такое давление над тобой. Какие у меня после этого будут картины, книги, отношение к жизни...

— Какое из ваших путешествий больше всего вас изменило?

— Все меняли, после каждого меняешься. Не может человек, побывавший на Эвересте, остаться таким же. Ты спустился с Эвереста — ты другой. Ты достиг своей цели, но когда спустился, ты слился со всеми.

— Как вы готовитесь, настраиваетесь перед новым рекордом?

— Надо готовиться морально, физически, духовно, материально. Для меня самое главное — духовный настрой. Сначала духовно пройти. Я и сейчас настраиваюсь на то, что я должен взлететь на эти 25 километров. Даже этот полет на воздушном шаре вокруг Земли (в 2016 году) — это был духовный настрой. Я не допускал мысли, что я где-то приземлюсь или упаду. Надо духовно выстроить свой путь и не прерывать его.

— А усталость физическая или уныние бывают в путешествиях?

— Физическая усталость — да, но уныние никогда. Если сказать точнее, у меня никогда в жизни не было растерянности. Может быть, потому что я верующий, я чувствую, что святой Николай от меня не отвернулся. И сейчас на воздушном шаре я не был растерян. Я знал, что он может взорваться, я упаду. Но чтобы растеряться — нет. Я сознательно все делаю. А уныние, дай Бог, меня никогда не посещало.

— После того, как достигаете цели, к которой шли долгие годы, нет чувства опустошения?

— Нет. Если в тебе есть цель, то это окрыляет. Я спустился с Эвереста и знал, что напишу картину, книгу.

— Где вы находите столько энергии?

— Я счастлив. У меня все есть, всего хватает: дети, шесть внуков, мысли по картинам, и по плаваниям, и по жизни, и книгу я сейчас пишу об Антарктиде, пишу гору Синай.

— Как вы находите время на путешествия, рекорды, создание картин и книг, не говоря уже о служении?

— Время можно спрессовать.

Я очень люблю Пикассо. Он прожил 92 года, написал столько картин! У него же все в тысячах: графика, керамика, скульптура, живопись. И до сих пор искусствоведы не могут подсчитать, сколько Пикассо написал. Они говорят, что даже если человек будет каждое утро вставать и просто черкать, то у него не хватит времени, а у Пикассо хватило, а он еще политикой занимался!

Я вижу, как человек может спрессовать время. Время бесконечно: человек может сделать из него много, а может и ничего. Говорят: "Не хватает времени". А ты делай! И спрессуешь его.

— Получается все успеть, ни о чем не жалеете?

— Мне 65 лет, если бы я вернулся назад, я бы точно так же жил, только чуть-чуть побыстрее. Я вижу свои упущения: сейчас пишу картину "Синайская гора", но я хочу о ней и словами рассказать, значит, надо написать книгу. А еще я бы хотел фильм поставить. Есть сценарий, мы его с женой написали.

Я бы поднялся на все восьмитысячники. Я чувствую, что смог бы это сделать. Все они сложные, но я время потерял. Сейчас уже и возраст не тот, и 5 или 6 лет потратить только на горы сейчас уже страшновато, ведь есть и лодки, и Марианская впадина, и полет в стратосферу.

— Вы собираетесь установить рекорд в стратосфере. А про космос не думали?

— Мне космос неинтересен, я не стесняюсь это говорить. Как это так: полвека летать на одной и той же высоте. И в 1970-х, и сейчас летают на 330 км.

Хотя я в детстве хотел стать космонавтом, но не стал. И думал, как же я проживу жизнь и не увижу нашу планету сверху. Я полечу в стратосферу, чтобы увидеть, как наша Земля сгибается, и черное небо над ней.

Хотя мне часто говорят: "Ты же священник". Да, я священник, я хочу увидеть лик Земли нашей, который создал Господь Бог наш. Я верю в нашего Бога Иисуса Христа. И я хочу увидеть нашу Землю.

Мне 65 лет, а я еще романтик.

— Федор Филиппович, сейчас многие путешествуют, например автостопом.

— Автостоп я не одобряю, это болтание по миру. Энергию теряют: туда поехал, сюда поехал. Направь энергию на хорошее дело. Это легкий путь, а надо цель ставить и идти долго, учиться. А автостоп — ну что это? Сел и поехал. А всем говорит, что он тоже путешественник. И слон из цирка, которого везут, тоже путешественник.

Но если ты снимаешь фильм — это я понимаю.

— Как вы думаете, из-за чего многие так "путешествуют"?

— Люди боятся времени, это их и останавливает. Потому что они неверующие от сердца. Многие могут сказать: "Я верующий", даже в церковь ходит, правильно разворачивается, правильно ставит свечи. Это хорошо. Но ты должен еще не бояться времени.

Я занимался альпинизмом 19 лет. Я поднялся на Эверест с южной стороны, с Непала, с Женей Виноградским (альпинистом. — Прим. ТАСС) в 1992 году. 11 мая мы стояли на вершине Эвереста, посмотрели в сторону севера — Тибет низкий, заснеженный. И думаю, вот бы подняться с северной стороны Эвереста. И Женя где-то через пять лет поднялся. А мне потребовалось снова 20 лет. И в 2012 году я делаю восхождение с Тибета, с северной стороны на Эверест. Таким образом, у меня ушло 39 лет на Эверест.

На автостоп теряют время. Сосредоточься, потрать 5, 10, 15, 20, 30 лет, но сделай! Это ведь цель и мечта.

— Но, может быть, люди боятся потратить усилия впустую?

— Люди еще мечты свои боятся осуществить. Мечта всегда осуществляется, если ты к ней стремишься. Не может у человека быть мысли, если она не материальна. Человек задумал полететь в космос — полетит. Задумал выйти за пределы нашей Вселенной — выйдет. Но когда и кто, через какое время — 100 или 1000 лет. Как сказал Леонардо да Винчи, человек не может мыслить, если это неисполнимо. Господь Бог создал не только нашу планету, он создал все, бесконечность. Если человек мечтает, то Богу так угодно. Только каждому дает свое время. Так же, как и прийти к Богу.

— Появятся ли у нас путешественники, которые побьют ваши рекорды?

— А мне бы хотелось при жизни это увидеть. Когда бьют рекорды — тебя толкают. Слава приходит всего на первые часы. И достаточно, не нужно всю жизнь при славе ходить. А то как бывает: путешественник или художник сделал одно, и он все время об этом говорит, уже 20, 30 лет прошло. А мне бы хотелось, чтобы кто-то облетел Землю за 10 дней, потом за 9 дней. Это будет толчок, я и буду заряжаться. Я же увидел нашу Землю сверху, ощутил этот мир. Пусть другой полетит и увидит, как это.

— Как вы относитесь к анекдотам про вас? После того, как вы с Виктором Симоновым пересекли Арктику на собачьих упряжках, появился анекдот, что собака Федора Конюхова больше всего боится услышать от хозяина фразу "пойдем погуляем".

— (Смеется.) Хороший анекдот. Я не обижаюсь. Мама моя тоже говорила, что собаки от меня уставали, я их выматывал походами.

— Где и как планируете отмечать свой день рождения?

— Мы всегда отмечаем в Свято-Алексиевской пустыни. Там 300 детей, 200 взрослых, там наш дом. Мы всегда с моей женой — матушкой Ириной — туда приезжаем. Я там буду вечером, пойду в храм, буду молиться, днем буду писать книгу, с матушкой Ириной утром кофеек попьем. Я всем запрещаю ехать ко мне, потому что не хочу обременять людей, чтобы они ехали с подарками. Мы скрываемся (смеется).

— Как вы ощущаете этот возраст?

— Я хочу побыть еще и старым. Я был ребенком, юношей, молодым, а стариком только становлюсь.

И это очень большое благо. Именно благо: на все по-другому смотришь. Даже вкус еды другой. Смотришь на солнце, думаешь, а сколько еще осталось на него смотреть? Почему я еще очень люблю ездить в метро: смотришь и думаешь, а сколько тебе еще смотреть на этих людей? Так что надо смотреть и набираться, любить этих людей. У меня все есть, всем я доволен. Только одним недоволен, что я еще не научился до конца любить людей, всех. Это очень сложно. Своих близких — это легко.